Прилетел домой, а дома гробовая тишина.

— Вы что, не рады меня видеть? — спрашиваю у Волка и Анны.

— Рады… Ты как? — как-то настороженно спрашивает у меня Анна.

Вот тут то я и заподозрил что-то неладное, и решил спросить у них, что случилось.

Само собой, мне никто ничего не сказал. Вместо слов они отвели меня сначала на кухню, где накормили, а то я был голоден, как Цербер и Затупок вместе взятые. Кстати, по дороге как раз пнул Затупка, который спал на моих тапках, и во сне слюнявил их.

Когда я поел и успокоился после дороги, только тогда меня повели в гостиную и включили записанный повтор одного интересного интервью. Сама запись шла целый час, и что я могу сказать? Интересное кино… Очень понравились слова про того, кто не понимает ценности дружеской руки помощи, или о том, что не стоит отказываться от возможности вернуть свои земли только через глупое бахвальство. Много чего было, и… Эх… Сандр проснулся.

— Волк… Готовься…

Волк вздрогнул.

— Мы объявляем войну Доброхотову? — как-то грустно спросил он.

— Нет… Мы идем захватывать «Смелость». Завтра — войну не стоит… Я понимаю его, он снова начал играть в свою Игру, только теперь он решил вернуть свой авторитет в Империи, и для этого будет использовать любые способы.

А еще, пожалуй, отправь ему подарок от меня.

— Какой? — это уже спросила Анна.

— Небольшая коробка, в которой должен лежать один несмываемый маркер. Пусть это будет первым предупреждением. А завтра я, пожалуй, уничтожу всю его репутацию, которую он сделал на моем имени за этих два интервью.

— Значит, будет война… — понял по-своему Волчара.

— Война — дело благородное! — из кухни вышел Один. — Я готов, господин!

— Это хорошо, что ты готов. Ты отправляешься со мной. Умеешь прыгать без парашюта?

— Я все умею! — тут же отозвался он. — А чего не умею научусь… В полете…

Дальше весь мой особняк стоял на ушах, а еще я наконец устроил чистку. Самую массовую чистку за все время, которое я живу в этом доме. Я скинул Волку то, чего раньше не хотел делать. Это был список тех людей, которые работают на нас и в тоже время делятся информацией с другими. Они вроде безвредны, и никаких больших косяков за ними не было замечено. Но вот сегодня, пожалуй, пусть они покинут этот дом.

Нужно было видеть лицо Волка, когда я ему сказал про это. Я думал, что он их просто убьет, особенно десять гвардейцев, которые решили подзаработать.

Я воспринимал это слишком спокойно, ведь они ничего плохого не замышляли. А вот Волк так не думал.

— Может, не стоит? — спросил у него еще раз.

— Они предали нас… Они предали наше дело…

— Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-ШМЕЕЕРТЬ!!! — завизжал Шнырька.

— Эй! Успокоились! — тут уже вмешался я, пока это не стало заразным.

А то уже мой Легат как-то задумался.

— Нет… Убивать не стану… Но клеймо позора поставлю.

Так у нас появилось десять человек, которым на спине сделали клеймо раскаленной кочергой. И у них там красовалась надпись ПОЗОР. Информаторов и прочих выгнали на дорогу, и приказали уходить. Никакие слова им не помогли. Честно, я планировал их переучить или использовать в своих целях. Но сегодня Шнырька показал, как те как-то слишком рьяно бросились докладывать, отрабатывая свои серебряники.

После этого шум не закончился. Я практически до утра сидел с Волком и все обдумывал планы и размышлял о будущем.

Много вариантов он попросту откидывал, основываясь на своем опыты. Но были и те, о которых он говорил, что может сработать.

В итоге, ровно в шесть утра я вылетел. Призвал Высокогорного Игольчатого Шипастого Змея и полетел. Эта тварь была интересна тем, что могла летать на большой высоте. Она только там себя хорошо ощущала. Из минусов, я там попросту замерзал, ну и воздуха не хватало, но вот противовоздушные средства меня точно не увидят. Даже те, которые рассчитаны на такую высоту. Ведь этот змей полностью холодный и навестись на него проблематично. Когда летишь на нем, то складывается ощущение, что оседлал снеговика. Ну, а с дискомфортом я что-нибудь сделаю.

Энергии на поддержание доспеха, теплого покрова и «кислородной маски» ушло уйму. Из минусов, я не мог заснуть, ведь змей был сильным и частично неподконтрольным. Хоть как боевая единица бестолковым, но духовно и морально мощным, и все норовил вырваться от меня.

Весь этот полет был одной длинной борьбой, которая и не думала заканчиваться. Я не мог окончательно подавить его, а он меня. В воздухе я провел практически сутки, за которые больше половина всей энергии ушло, а задница, казалось, оледенела и вот-вот отвалится.