Через неделю у Игоря был свой набор ножей – маленький для чистки корнеплодов, средний для филирования мяса и рыбы и большой для рубки. Рукастая Ирка пошила Игорю холщовый кляссер вроде тех, в которых художники носят свои кисти.

– Красота. Ирка, ну ты и башка. Деловая, умная, с фантазией. Тебе не в ателье работать, а где-нибудь в дизайнерской компании какого-нибудь Софи Лорена.

– Тундра ты, Игорь. Софи Лорен это итальянская актриса. А Ральф Лорен это американский дизайнер одежды.

Ирка вздохнула.

– Эх, была бы у меня машинка с оверлоком, я бы такие модели создавала, что закачаешься. А то все вручную приходится обметывать. Еще я бы в театре хотела работать, костюмы для актеров шить. Хорошо бы махнуть куда-нибудь в Прибалтику или, еще лучше, за границу. Да вы с мамой без меня пропадете.

Может, и не пропадем, но без Ирки будет туго.

То ли набор ножей так произвел впечатление, то ли новый поварской колпак, то ли умение Игоря быстро нарезать картошку кубиками, а может, и все вместе, но ЛЛ почему-то прониклась к Игорю и взяла над ним персональное шефство.

Вообще-то мастачкам полагалось регулярно приходить на предприятия общественного питания и курировать своих студентов во время прохождения практики. Но в школьную столовку ЛЛ зашла только один раз и так же быстро вышла.

– Игоречек, золотко, сам понимаешь, в мясной тебя пока поставить не могу, – сказала тетя Клава, вернее, Клавдия Никаноровна, как ее нужно было называть на производстве. – Но могу на горячее. Научишься блинчики и сырники печь. Картофельные зразы, крокеты. А там, глядишь, и до котлеток доберемся.

Она засмеялась беззвучным смехом. Несколько слоев тети-Клавиного живота заколыхались вместе с ней. Игорь так и не понял, почему ему нельзя в мясной уже сейчас, но спрашивать не стал. Ну, горячие так горячие.

В горячем цехе Игорю даже выделили персональный стол с поверхностью из нержавеющей стали и настольными синими весами и дали новенькую разделочную доску.

Игорь решил задать вопрос, который у него вертелся в голове с утра.

– Людмила Леонидовна, а какая зарплата у повара?

– 40 рублей в месяц за третий разряд. Если у тебя четвертый, то 50. Ну, повар-мастер и заведующая производством вытянет на 90.

– Сорок рублей? А почему так мало?

– Потом поймешь. А теперь мой вопрос. Какое самое главное правило повара? – спросила ЛЛ, разворачивая свои персональные ножи, завернутые в белое полотенце, и глядя на кляссер Игоря.

– Разделение горячих и холодных блюд в зависимости от температуры подачи, – ответил Игорь.

– Это само собой. Но то ж на страницах учебника. А на работе главное правило – приготовил, убери за собой. Это значит – что бы ты ни делал, держи свое рабочее место в чистоте. Использованное оборудование и посуду моешь сам. У тебя на столе всегда должно быть чисто. Тогда и тебе, и санстанции спокойнее спится.

Санстанцию боялись все как огня, впрочем, как и народного контроля, который приходил на производство проверять вложение продуктов и мог подкараулить поваров после работы и проверить сумки.

– Не понял, – удивился Игорь. – А для чего ж тогда уборщицы и посудомойщицы?

– Их обязанности мыть посуду после раздачи блюд. Но они с радостью вымоют твою посуду, использованную для приготовления пищи, если запомнишь второе правило: «Живи сам и давай жить другим».

– Это как?

– А вот сегодня и узнаешь. Что у тебя там по разнарядке на сегодня?

– Сто порций блинчиков.

– Раскладку знаешь?

– На блины второй категории? Знаю.

На уроках кулинарии Елена Ивановна рассказывала, что повара со стажем помнят наизусть около 300 раскладок блюд на память. Столько Игорь не знал, но где-то 50 уже помнил. Раскладку на блины запомнить было просто.

– Мука пшеничная 66 грамм. Четвертинка яйца. Сахар 4 грамма. Масло 5 грамм. Вода 115 грамм. Соль полтора и растительное масло для жарки.

– Молодец, – похвалила ЛЛ. – Пошли получать продукты.

Игорь быстро в уме умножил раскладку блинов на сто. Как и всем музыкальным людям, математика ему давалась легко, и с цифрами он дружил. С освоением новой профессии Игорь заметил, что окружающий мир стал измеряться номерами. Он считал все – ступеньки до своей квартиры, куски хлеба, что резала Ирка на ужин, картофелины, что чистил в столовой. Вот только дурацкая тригонометрия в вечерней школе никак не шла.

Взглянув на накладную Игоря, кладовщица выдала продукты.

Мука пшеничная – 6600. Яйца – 25 штук. Сахар – 400 граммов. Полкило сливочного масла и литровую бутылку растительного. Вода была в кране, а соль стояла на всех столах в белых пластиковых коробках со словом «СОЛЬ».