Кроме команды «насосов» у Гавриленкова была команда «трясунов», обиравших пьяных в пивных залах.

В середине 80-х самой сильной «командой» в городе была группировка братьев Седюков. Степаныч даже не пытался с ними конкурировать, он и Кумарину постоянно советовал держаться в тени. Арест Коли-Каратэ и его банды лишний раз убедил Гавриленкова в правильности выбранной им тактики. Он старался работать только на «беззаявочном материале», выстраивая сложные, многоэтапные комбинации. Классическим примером такой «запутки» стала красивая история с фальшивым бриллиантом. Один человек понес продавать подпольному ювелиру бриллиант темного происхождения. Тем не менее это был настоящий, не фальшивый, дорогой камень. Ювелир подменил камень на стекляшку и сказал, что купить товар не может – денег нет, мол. Когда через некоторое время у другого подпольного ювелира выяснилось, что у клиентов вместо камня – стекло, клиент пошел к Степанычу за помощью. Николай «помог» ему, получив деньги и с него, и с ювелира-обманщика. На самом же деле вся эта история была с самого начала смоделирована и подстроена Степанычем. Под Гавриленковым ходила команда совершенно «отмороженных» спортсменов, возглавляемых Сергеем Лукошиным, «державшим» весь Невский проспект. (В 1988 г. Лукошин погиб в автокатастрофе, налетев на «КамАЗ». Рядом с ним в автомобиле сидел известный Юра Воркутинский. Команда «воркутинских» после этой истории еще некоторое время работала в очень тесном контакте с «тамбовцами», а потом стала постепенно отдаляться от них, проявляя тенденцию к легализации своего бизнеса.)

Рядом с Николаем всегда был его младший брат – Виктор, правда, у него не было такого большого авторитета, как у старшего.

(Видимо, это некая закономерность – скажем, младший брат Николая Седюка, здравствующий по сию пору Маккена, тоже не смог превзойти своего старшего – Колю-Каратэ.)

В конце 80-х в городе гремит имя Кумарина. Степаныч знает гораздо более узкий круг, однако сам Владимир Кумарин относился к Гавриленкову по крайней мере, как к равному, хотя говорили и так, что Степаныч, мол, «над Кумариным». Трудно сказать, как оно было на самом деле. Скорее всего, Степаныч и Кум работали в тандеме, но у каждого были свои функции, сообразно способностям и наклонностям. Степаныч всегда больше тяготел к торговле, к бизнесу, в этой сфере у него были очень неплохие контакты. Он был, пожалуй, одним из первых, кто понял, что нажитые деньги надо вкладывать в производство, и не только понял, но и сумел убедить в этом остальных «тамбовцев». Именно поэтому «тамбовцы» первыми стали открывать «кооперативы» и легализовывать свои деньги. От других способов заработка, правда, никто не отказывался – у Степаныча была своя, личная бригада так называемых «великолукских», которой руководили Андрей Сергеев (Анджей) и Алексей Косов – земляки Гавриленкова, с которыми он познакомился по спорту. (Анджей, как и Косов, учился в ЛИИЖТе, он вошел в историю питерского бандитизма, когда в начале 90-х годов на судебном процессе все проститутки, которых он обирал, отказались давать на него показания. Позже Анджей с Косовым попытались влезть в наркобизнес, некоторые эксперты полагают, что именно это стало причиной ликвидации обоих осенью 1994 г. в Будапеште.) Сергееву и Косову, «опекавшим» проституток, Степаныч давал умные, нестандартные советы – устанавливать за подопечными наблюдение, чтобы те не занижали в сговоре с сутенером число клиентов. Если проститутка и ее сутенер ловились на обмане, у них отбиралось все – в прямом смысле, оставляли лишь диван в пустой квартире – как средство производства. «Разведка», «скрытое наблюдение», кстати, были своеобразными пунктиками Степаныча, – мало кто знал, что у него почти во всех городских группировках были «свои люди», внедренные агенты, работали на Гавриленкова и «технари», обеспечивавшие подслушивание интересующих его разговоров. Степаныч любил быть в курсе происходящих в городе событий. Стоит ли говорить о том, что «свои люди» у него были и в правоохранительных органах, причем на очень высоком уровне?

Воров Гавриленков не любил, так же как и Кумарин, считал их дармоедами и отказывался платить в их «общак». (У «тамбовцев» была своя «черная касса».) Но трудно сказать, как он относился к ним на самом деле. Любопытный факт: Степаныч всегда был в очень хороших отношениях с неким Мишей Резаным, армянином, несшим в 80-х годах в Питере знамя воровских традиций Кавказа. (Рядом с Резаным, кстати, всегда в то время был некий Кванч Бабаев. Сейчас обоих уже нет в Питере. Говорят, Резаного видели в Нью-Йорке незадолго до того, как там был арестован Япончик, с которым у Резаного якобы были очень хорошие отношения.) Степаныч всегда разговаривал с Резаным с подчеркнутым уважением.

Кстати сказать, братва конца 80-х – начала 90-х годов мало знала Степаныча. После ареста Кумарина он старался еще больше уйти в тень, сделаться незаметным. На «сходняках» он почти не бывал, а если и приходил, то лицо его всегда прикрывал козырек кепки. Сыщики, допрашивая разных задержанных бандитов об их сборищах и толковищах, часто тогда натыкались в показаниях «братков» на какую-то странную, полубесплотную фигуру «парня в кепке»: «Там „взрослые“ люди говорили – такой-то, такой-то, такой-то… И еще один был – я его не знаю и лица не видел – он все время в кепке сидел…»

Закрывая козырьком кепки лицо, Степаныч объяснял своему ближайшему окружению, что он, мол, комплексует из-за ранней лысины.

В начале 90-х Степаныч выдвинул новый лозунг: «Чем ближе к закону, тем безопаснее». Такой же лозунг, кстати говоря, взяла на вооружение в свое время итальянская мафия, но питерская братва, цепляясь за «понятия», в большинстве своем еще просто не доросла тогда до понимания всей глубины того, что предлагал Степаныч. В результате Степаныч почти совсем перестал встречаться с братвой, разговаривая только с серьезными лидерами. Он постоянно работал над собой, стараясь придать и облику своему, и манере говорить некую респектабельность. Надо сказать, это ему хорошо удавалось, – по свидетельству многих, не связанных с криминальным миром людей, Степаныч без труда разговаривал на любые темы, производя впечатление человека эрудированного и солидного. Его тестем, кстати, был адмирал, да и вообще, знакомство со Степанычем водили многие очень известные люди… Слабостью Степаныча была новая обувь, он ее постоянно менял, – говорят, что он когда-то давно прочитал где-то, что на Западе серьезные люди, оценивая человека, смотрят прежде всего на его ботинки.

Детей у Гавриленкова не было, поэтому нечастые часы досуга он в основном посвящал охоте, которую любил страстно. В начале 90-х это был уже очень богатый человек. Под окном его дома всегда стояла «девятка», – чтобы пешком не ходить к теплому гаражу, в котором дожидался хозяина шикарный «джип».

Особую популярность Степаныч приобрел у финских бизнесменов, взяв многих из них (в том числе и очень солидных и даже очень-очень солидных) под свое крыло. Финны уже заранее знали, – если хочешь делать бизнес в Питере – иди к Степанычу. (Да и не только в Питере, кстати говоря. По всей России известно было, что с «чухонцев» «тамбовцы» получают, и на эту «территорию» другим ход заказан.)

Степаныч был очень серьезным, даже несколько мрачноватым человеком, весьма подозрительным и недоверчивым. Если только он по одному из своих многочисленных тайных каналов получал хоть малейший сигнал об опасности – немедленно менял адрес или вообще старался уехать из России. Почему же он все-таки не смог уберечься от пуль убийц? Почему не сработала его «контрразведка», о которой ходит столько легенд среди питерской братвы? Кто вообще заказал это убийство, оставшееся до сих пор, как во многих подобных случаях, нераскрытым? Версий по городу ходит несколько. По одной из них – «тамбовцы» стали стрелять в «тамбовцев», когда вся организация распалась на несколько частей, «молодежь» стала теснить «стариков», переродившихся в бизнесменов… Другая версия увязывает отстрел «тамбовцев» с тем, что они полезли в наркобизнес и торговлю энергосистемами. Говорят о том, что часть «тамбовских» погибли, как гаранты несостоявшихся сделок. А еще приходилось мне слышать и такую трактовку его смерти: якобы перед Играми Доброй Воли 1996 г. должна была поступить в Петербург очень крупная партия сухих вин и шампанского – на какую-то астрономическую сумму. «Тамбовцы» «кинули» фирму, поставлявшую вино. А у этой фирмы «крышей» были бывшие «комитетчики». Так вот, говорят, что на сегодняшний момент все участники того «кидка» мертвые, кроме чудом выжившего Кумарина… Кто сейчас разберет, – может, так все оно и было, а может, история эта – один из многих мифов, рождаемых братвой…

По странной иронии судьбы Степаныч, всю жизнь старавшийся держаться в тени, прославился после своей гибели – на страницы самых крупных российских газет выплеснулся скандал, связанный с его похоронами. Николая Гавриленкова похоронили в святых пещерах Псково-Печерского Успенского монастыря, основанного в XIII веке монахом Марком. В Печорских пещерах тела умерших избегают тления, поэтому гробы там не закапываются, а ставятся в боковые ниши. В этих пещерах покоится прах предков Пушкина, Кутузова, Мусоргского, Татищева, Кропоткина и многих других, достойных и известных людей. Издавна в стенах монастыря хоронили три категории людей: монахов, воинов, погибших у монастырских стен, и тех, кто пожертвовал деньги на благое дело. Кстати, Степаныч лег в свою святую могилу совершенно законно: примерно за год до гибели он приехал в монастырь и познакомился с отцом Романом, настоятелем. Якобы приезжал Гавриленков в Печорские пещеры покаяться в грехах, и отец Роман стал его крестным отцом. Тогда же Степаныч пожертвовал монастырю 300 млн. рублей, договорившись с настоятелем, что тот «забронирует» в пещерах места для братьев Николая, Виктора и их матери. Примерно за месяц до своей гибели Степаныч, будто предчувствуя ее, звонил отцу Роману, спрашивал, остается ли их договор в силе. Настоятель ответил утвердительно. Местная милиция считала, что отец Роман не догадывался о прошлом Гавриленкова. Может быть, настоятель действительно настолько был наивен? Как бы там ни было, отец Роман ездил в Псков и заручался поддержкой тамошних высших церковных чинов.