Генерал поморщился:

— Иди кури в другом месте. И помни — твой Дерен должен начать стрелять!

3 . Ледяной пояс, Эскгам, имперская колония

Полковник Пешток орал так, что охрип. Но выбора у него не было. Модули висели в тропосфере Кьясны. Над самой густонаселённой провинцией. И просто не существовало способа дезактивировать их, не рискуя жизнями людей внизу.

Милый зелёный мир. Никогда не знавший войны.

Содружество в лице полковника Пештока и Империя в лице инженера Дерена взяли четырёхчасовую паузу. Дерен потребовал: прекратить глушить связь с большой землёй и начать переговоры экзотианского патруля с имперским. Иначе…

За спиной инженера тонко, со всхлипом дышал комендант. Он только сейчас полностью осознал, что творит Апло.

— Кка-ак? — едва не рыдал он. — Ка-ак вы могли, Де-ерен… — от страха комендант начал выкать.

Апло заблокировал навигаторский пульт и направился к резервному, не вслушиваясь в дальнейшую истерику. Он не мог не попрощаться с женой, хотя ещё ничего не полагал таким страшным, как это прощание.

Он никого не любил так, как Валлери. Не помешало ни особое воспитание, ни гнев деда. Природа не соизмеряет силу желаний с социальными предрассудками, она требует своё во весь голос.

Апло трудно было понять, почему между двумя земными народами всего за два тысячелетия жизни в космосе разверзлась пропасть. Ведь поначалу экзотианцы во всём помогали переселенцам второй волны. Может, это и было ошибкой? Имперцам надоело ощущать себя «вторыми», более слабыми и менее приспособленными? Они видели, что экзоты действительно достигли бoльшего в преодолении пространства и человеческого несовершенства. Они не просто изменяли природу, но и изменяли себя.

Валлери была красивее соплеменниц Апло, умнее и свободнее в суждениях. Да, экзоты тоже привезли с Земли ростки гендерного неравенства, но они плохо приживались на их планетах. А вот в Империи традиции почитали сурово. Но так ли это хорошо, как внушали ему в детстве?

Дерен вздохнул и набрал код своей маленькой квартирки в шестом жилом куполе.

Валлери плакала, обнимая округлый живот. Инженер молчал. Мышцы лица стянуло судорогой в каменную маску. Нет, она не уговаривала его смириться, сдаться. Валлери понимала мужа, как никто другой. Ей не нужно было объяснять, что они пешки в чьей-то большой политической игре — иначе всё не сложилось бы так жутко и нелепо.

Но Валлери была на седьмом месяце, и гормоны тянули из неё слёзы. Однако даже блестящие глаза жены сохраняли твёрдость. Знать в мирах экзотики — не зажравшиеся мерзавцы. Это наследники особой силы духа, особой власти над собственной и чужой волей. И Дерен знал: Валлери выдержит всё, что может случиться с ними.

Долго прощаться не пришлось.

За комендантом прилетел полицейский катер. На нём решили отправить в жилую зону всех, кроме Торстона, отказавшегося покинуть свой пост. К связисту присоединились четверо полисов. Из жилых зон куполов действия Дерена казались единственно верными, и полицейские приготовились его охранять.

Перед отлётом геологи зачем-то взялись эвакуировать со станции лучшие экземпляры метеоритов, и отбытие задержалось. Дерен вздохнул с облегчением, когда помог вынести последний контейнер с камнями.

Потом он предупредил координаторов куполов о сохранении режима метеоритной опасности, успокоил их как мог. Поговорил с невеликой обслугой собственного купола. Навёл подобие порядка в рубке, сложив на стол для образцов разбросанные по вине геологов метеориты. Вскипятил чай. В желудке было пусто, и Апло вспомнил про праздничные припасы. Щедро поделившись с полисами и Торстоном, оставил кое-что себе.

Чай, хлеб, белый эккерский сыр. Теперь нечего было особенно жалеть гелиопластик, и Дерен пристроил ужин на плавающей полке рядом с ложементом. Сел. Наушники снова валялись на полу. Теперь, ощущая спиной не паникёра коменданта, а личную охрану, инженер отключил надоедливую гарнитуру и разблокировал клавишу ближней связи, хотя время ультиматума ещё не истекло и связываться было пока что не с кем.

Однако тут же в динамиках прорезался сильный и властный голос:

— Что тут у вас за хрень? Ты кто?

Полисы подскочили, бросив начатые бутерброды, за плечами снова вырос Торстон, а на голоэкране связи возникло изображение продолговатой лысой головы с брезгливо поджатыми губами. Это был один из самых влиятельных людей Содружества, эрцог дома Сиби — Аний Локьё. Наследник того, что так пугало сильных миров Империи, что проложило настоящую границу между двумя волнами переселенцев с Земли, — психической силы.

Но не было уже никакой Земли. И Имперские медики полагали странную энергетику власть имущих экзотов болезнью или генетической мутацией. Психи, выродки — вот как называли за глаза таких, как Локьё. В глаза же… Им не принято было смотреть в глаза. Ходили слухи, что выродок способен не просто подчинить себе нормального человека, но даже убить не прикасаясь. Остановить сердце.