– А стану директором, – любую сумму заплачу, какую скажите.

– А не станешь, – полгода бесплатно будешь работать, – выдвинул встречное предложение председатель.

И я согласился.

Когда я сообщил о моём проекте маме и папе, те сначала засомневались в его реальности, но в конце концов папа пришёл к выводу:

– Прав твой «поручик Голицын»: время сейчас такое, что и идиот может директором стать. Поэтому такой шанс упускать не стоит, а то мы давно квартиру не ремонтировали.

– Вот-вот! – Лет десять в ней ремонта не было! – воскликнула мама, – Твой папа такой неумёха! Гвоздя в стенку забить не может.

– А причём тут ремонт? – не мог я понять сразу.

– А чем ещё нормальный начальник занимается? Свой быт устраивает за счет своей конторы, – разъяснил мне папа, – если станешь директором, не будь дураком, будь как все начальники!

К следующему вечеру в нашу забегаловку стала стягиваться толпа знакомых мне лиц и физиономий.

– Аполло! Ты живой!? – первым делом кричали мне конторские служащие, – А мы тебя уж дважды хоронили. Это всё паршивец Капуста придумал: говорит на венки, на венки, а сам на бутылки собирал таким способом.

Не помню, как объяснялся по указанному поводу Капуста с остальными членами коллектива, но мне он крепко пожал руку и заявил:

– А я и так знал, что ты живее всех живых. Как Ленин!

Из конторских не пришли Тётя Лошадь, ушедшая с незаслуженного отдыха на заслуженный, Вадим Петрович, который в связи с попаданием в вытрезвитель был исключён из партии, после чего запил, за что и был уволен, а также Лядов, ушедший на повышение по комсомольской линии.

Потом пришла шумная ватага рабочих, о существовании которых в шараге я подозревал в период работы в ней, но только теперь убедился в их существовании.

До того, как начать пьянку, Роберт Робертович торжественно обратился к собравшимся:

– Товарищи! Завтра будем избирать нашу судьбу на пять лет. Кто хочет голосовать за тех придурков, которых нам навязывают сверху, может покинуть это мероприятие.

– Вот именно, «придурков», – конкретизировала мысль Голицына Галка, – только и талдонят: «Работать будем, порядок наводить». Зачем тогда перестройка?

– В общем всем здесь собравшимся предлагаю голосовать за Аполлона Эдуардовича, а он выполнит все чаяния коллектива! Он выполнит все, что хочет коллектив! – закончил Голицын.

– За будущего директора, за Аполлона Эдуардыча! – поднял первый тост Капуста.

И пьянка началась.

Я уже хорошенько захмелел, когда Роберт Робертович поднес мне листок бумаги и ручку.

– Подпиши это Аполло, – и ты директор, – предложил он.

Я подписал. А потом прочитал, что на листе были написаны требования коллектива к новому директору. Помню, Голицин и Капуста требовали назначить их начальниками отделов. Таня, Рита и Галя – свободного графика посещений работы; машинистка Марина – оплачиваемого годового отпуска; водитель Виталик-авто-мобиль директора в своё владение и пользование; рабочие требовали запретить увольнения за прогулы, систематическое нарушение трудовой дисциплины и пьянки в рабочее время. Кто-то требовал ещё что-то. Подо всеми требованиями было написано, что в случае невыполнения указанных требований, меня объявят козлом в местных и областных печатных изданиях.

И за всё это я уже и расписался…

Среди всеобщего веселья грустным оставалось только лицо парторга, который, покачивая головой, опасливо повторял: «Ох, что скажет горком. Что Товарищ из горкома скажет…». Беспартийный Роберт Робертович незамедлительно провел разъяснительную работу с членом партии.

– Ответить можно элементарными лозунгами, – разъяснял он, говорите на все вопросы: «Реализация самоуправления трудового коллектива! Демократический централизм требует подчинения меньшинства большинству! Народ и партия – едины!»

…и подливал парторгу винца.

Потом подали традиционную котлету-каку и много-много водки, после которой и работяги, и контора стали дружно ругать тех придурков, которые навязывают им в директора.

– Какой лозунг придумали: «На работе – работать», – возмущалась Таня, – так и совсем загнуться можно!

– Требуют, понимаешь, чтобы в рабочее время ни капли спиртного! – возмущался кто то из работяг, – Они, что, фашисты что ли!

Потом подали густо посыпанные перцем и зеленью помои, которые хорошо опьяневший трудовой коллектив уплетали под самогон, настоянный на коровьем навозе.

Остатки трезвости заставляли Капусту опасливо переспрашивать соседей:

– Мы на свадьбе, или на похоронах?..

– На юбилее, – уточнил кто-то.

– Ну хорошо, что не ошибся, – успокоился Капуста, – а то на днях на какой-то банкет заглянул, выпил, песни петь начал, танцевать, а мне в ухо влепили: оказалось это поминки…

А секретаря парткома, видимо, последние остатки трезвости покинули: он предложил тост, но выговорить нормально уже не мог:

– Давайте выпьем за само…, само… – лепетал он, но наконец выпалил, – За самоуправство трудового коллектива!