Честно говоря, я не очень-то понимал, как вести себя с юным нахалом. Я могу разрезать черного вурдалака Плетью Саваофа, но совершенно не представляю, что делать с подростками.

– Вот и прекрасно, - кивнул я.
– Отдыхай, я принесу одеяло, и…

– Нет!

Моя робкая попытка свернуть разговор не очень-то удалась. Егор присел, ожесточенно растирая глаза, и я, наконец, понял, что это слезы.

– Нет, - повторил он.
– Не надо. Все равно не усну.

Егор посидел, повертел головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

– Включи свет!
– попросил он.

– Нельзя. Когда идет троллий гон, весь Брюсов проспект принудительно отключают. Чтобы даже случайно никто не…

Я чувствовал себя донельзя глупо, объясняя прописные истины, известные даже… хотелось бы сказать «ребенку», но с детьми в Бограде не очень-то. При таком количестве темных культов, мало какому новорожденному удается дожить до года. Защитить ребенка в Городе Тысячи Богов невозможно, кем бы ты ни был, и какой бы силой не обладал. Поэтому возраст согласия на посещение Бограда восемнадцать лет. Поэтому мать Егора покинула город на первом же месяце беременности. Хотя, на самом деле, были и другие причины…

– У тебя есть выпить?
– Егор шмыгнул носом.
– Мне нужно выпить…

– Как и всем нам, - пробормотал я, направляясь к бару.

В глубине вращающейся стойки нашлась початая бутылка коньяка, неприкосновенный запас дорогого вина, для залетных девушек, и запечатанный литр «Абсолюта». Поразмыслив, я взял водку. Судя по всему, разговор грядет серьезный.

Егор вырвал у меня стакан, осушил, не отрываясь, как воду. Зубы позвякивали о стекло, и я, с некоторым облегчением, понял, что он все-таки обычный мальчишка, чудом переживший бойню. Вспомнилось его лицо, там, в степи, где мы впервые встретились. У него было такое выражение, такая концентрированная смесь злобы, ненависти и превосходства, будто сейчас он сам разберет на запчасти всех тварей в радиусе десяти километров. Потом, увидев меня, это гремучая смесь сменилась надеждой и недоверием, но то страшное лицо, пусть виденное всего секунду, я запомнил крепко.

Банка оливок - не абы какая закуска, но больше в холодильнике ничего не нашлось. Егор вытаскивал их грязными пальцами, шумно чавкал, вытирал руки о диван, в общем, провоцировал, как умел. Дите-дитем! Годы жизни в Бограде развивают самоконтроль до автоматического уровня. К тому же, я находился в совершеннейшей прострации, проблемы осаждали слишком быстро и кучно. Сейчас о меня можно было тушить окурки. Кстати…

Прятать в ладонях одновременно зажигалку и сигарету - тот еще трюк, но я ученый. Закурил, наполняя воздух ароматными дымными кольцами. Стало полегче. Вдруг навалилась усталость, тяжелая чугунная усталость от бесконечного дня, от беготни, поисков, внезапностей, от всего на свете. Я опрокинул в себя стакан, сбросив, предварительно, настройки до базового уровня. Хочу напиться, как обычный человек.

Гор завладел бутылкой, и уже уверенно наполнял свой стакан повторно. Оказалось, парень прилично видел в темноте. Задатки ома, или врожденное? Хотя, что тут думать, при такой-то генетике.

– Меня зовут Влад, - я вдруг сообразил, что не представился.

– Гор, - буркнул Егор.

Я вздрогнул так, что едва не выронил стакан. Теряешь хватку, Владислав Арнольдович. Даже в голову не пришло, даже не екнуло ничего! И пока я пытался придать скачущим мыслям некое подобие порядка, Егор взял разговор в свои руки.

– Ну и где ты был раньше, Влад? – едко спросил он.

Калейдоскопом мельтешащих картинок всплыл в голове минувший день. Лет тридцать назад я бы метался по вокзалу, совершая кучу бесполезных телодвижений: опрашивал носильщиков и таксистов, осматривал вагон, выуживал данные из операторов. Сегодня же я просто подключился к видеокамерам. Отследить перемещения Егора не составила труда. Но только до границы города.

Пока таксист мчал меня через весь Боград, Кротов скинул досье на этого кретина, косящего под эльфа. Кварта, или Пинта, уже выветрилось из головы, а тогда я поднял на уши всех своих сотрудников, и пару дружественных контор, напряг Абусалама и его ищеек, и уже собирался ехать за помощью в Храмовый квартал, чего не делаю категорически, никогда.

К счастью мои ребята отработали грамотно. Зацепились в «Аптеке Соломона Розенблатта», куда дружки вислоухого полудурка сбывали черных вурдалаков. Ничего путного из этих тварей не сваришь, но крохотный мозг, особенно свежий, идет по хорошей цене, потому как во внешнем мире упорно курсирует слух, что вытяжка из него возвращает потенцию даже столетним старикам. Уже тогда я понял, что от этой экскурсии добра не жди. А еще понял, что не успею в Левиафанову падь до темноты, даже если буду точно знать, где стоит их лагерь.

Я все же поехал в Храмовый квартал. Обошел все круги, кроме самых маргинальных, пытаясь найти помощь. Даже на третий зашел. Уже поздним вечером, в свете факелов, газовых рожков и люминесцентных ламп, полчаса плутал в греческом районе, пряно пахнущей помеси восточного базара и цирка шапито, покуда не отыскал храм Гермеса. Там, ругаясь матом, обменял сорок тысяч драхм на две потрепанные кожаные сандалии, с криво пришитыми крылышками. Сорок, мать вашу, тысяч! По двадцать за каждую! Самая дорогая пара обуви в мире! Одна принесла меня к Егору, как раз вовремя, а вторая…