У окна пес остановился, прижал к стеклу передние лапы, отчего хоть немного стал похож на нормальную собаку. Макушка его доставала Гору до плеча. Он демонстративно смотрел вдаль, взгляд его маленьких черных глазок скользил по дорожному полотну, разбитому ногами тролля. Утренний свет размывал темноту все сильнее, далекая фигура шагала медленнее, а Гор так и стоял, не в силах отвести глаз от пса.

– Ты смотришь не туда, мальчик.

Глотка, не предназначенная для человеческой речи, глухо ворчала, голос доносился, будто из желудка. Пес повернул к нему широкую морду и ухмыльнулся длинными желтыми зубами. Не так, как это делают собаки, выпрашивая ласку, а гаденько, с превосходством, отчего Гор почувствовал себя первоклассником, которого грабят за школой.

– Посмотри на него, - пес мотнул башкой, указывая на тролля, который к этому моменту превратился в крохотную фигурку, меньше указательного пальца. – Посмотри, я помогу.

Гор почувствовал еле уловимое вмешательство извне. Так Влад изменял его настройки ночного зрения. Все вокруг становилось четче, резче, и вот он уже в деталях видит самые крохотные трещины в асфальте, различает узор коры деревьев на газонах. Взгляд его метнулся вдогонку троллю, почти в самый конец Брюсова проспекта.

– Видишь?! Тщета усилий, как она есть! – прохрипел ротвейлер сквозь зубы. – Запоминай, мальчик, запоминай крепко!

Узкая полоска рассвета плескалась у самых крыш, едва-едва подсвечивая их розовым. Отдельные лучи булавками втыкались в тролля, отчего тот сбивался с ритма шагов, оступался, пошатываясь. Движения его, и без того механические, при свете дня стали совсем неживыми, но он ни на метр не отклонился от курса.

Наконец свет, пройдя точку кипения, перелился через край, и хлынул, шипя, на проспект. Захлестнул стены соседних зданий, омыл стекла и вывески яркими вспышками, и с головой окатил каменного исполина. Гору почудился пронизывающий скрип сочленений, когда тролль в последний раз попытался переставить непослушную ногу. Так он и застыл – держа на весу длинные обезьяньи лапы, словно пытаясь достать ускользающую цель.

Гор отвел глаза, чувствуя странную досаду. Тварь, что прикидывалась собакой Влада, оказалась права – тщета, как она есть. Этому троллю не суждено было добраться до портала, и все же он шел, потому что не знал иного пути, и не мог вернуться назад. Все, что было в его силах, это умереть, пытаясь.

– Это не обязательно, - прорычал пес, и Гор отшатнулся.

Пока он пялился в окно, пес приблизился почти вплотную, и его слюнявая зубастая морда покачивалась на расстоянии одного броска от незащищенного горла. Обвисшие брыли разошлись к уголкам пасти, раздался глухой лай. Гор не сразу понял, что тварь смеется.

– Тебе не обязательно подыхать, Гор. Твоя жизнь большинству будет полезнее, чем смерть, на пути к невозможному.

– А я и не собираюсь подыхать!
– с вызовом сказал Гор.

– Но ты сдохнешь. Сдохнешь, как шелудивый п-пес! – выдохнула тварь и засмеялась удачной шутке. – Если, конечно, не сойдешь с пути, не похоронишь свои глупые идеи. Поверь, кого-то из вас придется похоронить.

Гор ответил молчанием. Удушливый страх, поразивший его в первые минуты, благоразумно отошел в сторонку, уступая место гневу. Сунув руки в карманы, Гор качнулся с пятки на носок, щедро одаривая презрением тупую звериную морду. О, эта шавка не знает…

– Я знаю, мальчик, знаю!
– пролаял ротвейлер. – Иначе бы я не пришел к тебе. Твоя затея – чушь! Твои секреты – дрянь! Твои козыри – мелочь! У тебя ничего нет против настоящей силы, и поэтому я сожру тебя, Гор!

Голос твари переменился, стал живее, человечнее, и Гор узнал его. Из черных звериных глаз на него глядел культист Вендиго, безымянный попутчик.

– Город сожрет тебя. Может быть даже, - сладострастно прохрипел он, - может быть даже моими зубами. Помнишь, щенок, я обещал тебе?! Вот к чему ведет необдуманное упрямство.

Ротвейлер подался вперед, и громко каркнул Гору в лицо. От испуга Гор действовал быстро и наверняка. Правая рука выскочила из кармана, и воткнула твари под нижнюю челюсть что-то острое, черное. Пес взвыл на разные голоса, так громко, что заболели уши. В могучем реве слились человеческие вопли, клекот хищных птиц, крысиный писк, и шелест змеиного языка, а за всем этим слышался хохот. Издевательский, злой, он продирал до костей, но Гор все сильнее проворачивал оружие в ране, чувствуя, что смеется тварь через боль.

Наконец блестящие глаза пса подернулись пленкой и погасли. Задние лапы подогнулись, и туша, соскользнув с кулака Гора, мягко опустилась на пол. В залитой кровью руке осыпался прахом трофейный амулет – изогнутый медвежий коготь.

– Кажется, это твое, дерьма ты кусок! – выругался Гор.

Как зачарованный смотрел он, как исчезает такой материальный, такой настоящий предмет. Когда на ладони осталась только горстка серого пепла, Гор взглянул на пол, и остолбенел. Мертвого пса не было. Не было и крови на ладони. Гор вдруг отчетливо вспомнил, что у Влада не было домашних питомцев. Он вспомнил это и…