– Вот так, Андрей,- сказал Худокормов.- Потенциал искусства, конечно, может иногда ошеломлять, но железяка по голове ошеломляет еще круче... Теперь я знаю это точно.

– Это вы как режиссер говорите?

– Нет, как человек, которого "ошеломили",- усмехнулся Худокормов.

– Вы видели нападавшего, Ян?

– Какое к черту! Бац по голове - и все... затемнение.

– Худо.

– Да черт с ним. Не убили - и то слава Богу.

– С этим поспорить трудно,- согласился я.- Но очень плохо, что вы не видели разбойничка в лицо. Даже если его сумеют установить, так не удастся привязать к этому конкретному эпизоду.

– А ты считаешь, что можно его установить?

– Попробовать можно... Менты уже приходили к вам?

– Нет, не было никого.

Мысленно я матюгнулся, но вслух сказал:

– Что у вас забрали?

– Бумажник, часы и телефон... Часы жалко.

– Дорогие? спросил я, пытаясь вспомнить, какие часы были у Худокормова.

– Да нет, обычные "Титони". Красная цена - триста баксов. Но мне их хороший человек подарил. С гравировочкой, на память.

"С гравировкой - это хорошо,- подумал я.- Гравировка привязывает часы покруче индивидуального номера".

– Денег много было?- спросил я.

– Тысячи полторы. Плюс карта... Плевать я на это хотел, а вот часы, Андрей, жалко.- Худокормов прикрыл глаза.- Ты, кстати, говорят, первый там оказался?

– Нет, первым был Коля Повзло. Чисто случайно. Он как раз в Василеостровском РУВД был по делу...

– Вот как? Так ты считаешь, что попробовать можно?

"Можно-то оно можно, но вот гарантировать что-либо..."

– Попробуем, Ян,- ответил я.

***

Первым делом я, конечно, поехал в Василеостровское РУВД. Я не особо надеялся получить там какой-то результат, но пройти мимо организации, которая по определению обязана заниматься расследованием, было бы неправильно. Я сел в джип и поехал. И - повезло, застал старшего оперуполномоченного капитана Петренко на месте. Вид у капитана был несколько помятый, он не выпускал изо рта резинку, однако перегарный выхлоп никуда не делся. Мне на выхлоп капитана Петренко было наплевать. Мне важно было другое: что конкретно есть у них по "делу Худокормова"?

Оказалось, как я и предполагал, что нет совсем ничего.

– Глухарек,- сказал Петренко.- Классический глухарек. Свидетелей нет, нападавшего режиссер не видел, следов никаких...

Что вы хотите?

– Вы, Петр Василич, сказали, что нападавшего режиссер не видел. Вы уже допросили потерпевшего?

– Придет в сознание - допросим,- небрежно ответил Петренко.

– Он пришел в сознание еще вчера,- довольно язвительно сказал я.

Капитана Петренко мое заявление, кажется, несколько смутило. Он закашлялся, выплюнул в пепельницу комочек розовой резинки и сказал, глядя мимо меня:

– И что - видел ваш режиссер нападавшего?

– Нет, не видел.

– Ну вот видите,- обрадовался оперуполномоченный.- Я так и знал. У нас уже было два аналогичных нападения...

– Три,- поправил я.

– Три?.. Да, действительно. Я из отпуска второй день, могу чего-то и не знать. У нас четыре нападения, и ни разу никто из потерпевших преступника не видел. А что вы хотите?

А чего, действительно, я хочу? Чего я здесь сижу и отрываю занятого человека от дела?.. О, я хочу совсем немного: чтобы опер Петренко нормально делал свою работу. Чтобы люди могли спокойно ходить по улицам. Чтобы любой подонок с кастетом (молотком, ножом, обрезком трубы) знал, что опер Петренко не ест, не спит - работает. И обязательно найдет его, подонка, и защелкнет на нем наручники... Вот этого я хочу. По-моему, не так уж и много. Я мог бы сказать это капитану Петренко, но вместо этого я сказал:

– Помогите мне, капитан, пустячным делом.

– В чем проблема?- поинтересовался опер.

– Мне нужны сводки по городу за август.

– Зачем?

– Нужно... Это что - сильно секретный документ?

– Да, в общем-то, нет. Сделаем.

От капитана Петренко я ушел с толстой пачкой распечаток.

***

В Агентстве без киношников было непривычно тихо. Радоваться бы надо, да какая, к черту, радость? Передо мной стояло бледное лицо Худокормова с черными кругами под глазами. И его голос: "Не убили - и то слава Богу..."

Я позвал Зудинцева и растолковал ситуацию. Михалыч - мужик опытный и сыскарь толковый. Но даже он поморщился, когда я закончил свой рассказ:

– Дохлое дело, Андрей,- сказал он.- Глухарек.

– Ну почему же глухарек? А вдруг?

– Пустая трата времени, Андрей. Сам посуди: ни следов, ни свидетелей.

– А вещи, что отобрали у Худокормова?- возразил я.

– Э-э, ерунда. Вещи они уже давно скинули. Но даже если ты бы прихватил их с вещами в кармане - это еще не доказательство. Скажут: нашли. Или купили... И хрен ты чего когда докажешь. Если, конечно, сами не сознаются.

Я отлично понимал, что Зудинцев прав: правосудие у нас нынче такое, что даже если взять убийцу с оружием в руках возле трупа - это еще не гарантирует осуждение преступника. Адвокаты в пять минут научат, что и как нужно говорить: шел мимо, увидел труп, подошел. Вижу - лежит пистолет. Ну мне стало интересно, и я его поднял... И если не удастся уличить злодея экспертизами и косвенными, то, скорее всего, он будет отпущен с богом.

...Я понимал, что Зудинцев прав. Дело-то - глухарек. И, вероятно, я не смогу вычислить злодеев... А даже если смогу, то "доказов" на них не будет.