Когда мы вернулись к пансионату, со скамеечки у крыльца, как по команде, поднялись скорбные киношники.

– Где тело?!- заорал я на них.

Они переглянулись, как курившие школьники, которых неожиданно застукал завуч по внеклассной работе.

– Какое тело?- промямлил Птичкин.

– Мертвое,- устало сказал я.- Где тело администраторши, сволочи?

– Там было...- с идиотской улыбкой сказал Семен, держащийся за голову.Кстати, товарищ лейтенант, прошу зафиксировать...

Я подскочил к нему и схватил его за грудки:

– Ты, слабоумный кретин, объясни, куда подевалась мертвая девочка?! Почему вы ее там оставили?

– Так это...- вступился Птичкин.- Решили не топтать, чтобы, значит, до прибытия...

– А баба твоя где?- накинулся я на него.- Быстро сюда ее! Ну!- И для убедительности дал ему пинка, когда он послушно направился в корпус.- Всем стоять здесь!- орал я в каком-то исступлении.- Никуда с места не двигаться!

– Товарищ лейтенант,- послышался за моей спиной осторожный шепот режиссера.- Он псих, он по голове меня...

Лучше бы он этого не говорил.

***

Наручники Юрик снял с меня только в машине. Да и то предварительно убедившись в том, что я полностью успокоился.

– Зря ты его так-то уж... По башке!..- добродушно хихикнул он, подъезжая к отделению.

– Да пошел он...- отозвался я, не без удовольствия вспоминая, как гонял режиссера, пытавшегося загородиться подчиненными, вокруг скамейки.

Самообладание уже полностью вернулось ко мне, только немного побаливал правый кулак, отбитый о пустую голову Неручко.

Местное отделение милиции утопало в зелени. В дежурной части было прохладно и спокойно. Юрик провел меня по небольшому коридорчику и, поковырявшись в замке аккуратно покрашенной двери, сделал широкий жест:

– Уэлкам!

Я вошел в крохотный кабинетик и вздрогнул. Над столом, глядя мне прямо в глаза, плотоядно ухмылялся Обнорский.

"Спокойно, Соболин!- сказал я себе твердо.- Это плакат".

Откуда его добыл Юрик, я не спросил, но настроение у меня испортилось.

– Это и есть твой сюрприз?

– Да не,- хохотнул Юрик, копаясь в сейфе.- Сейчас хлопнем по маленькой для успокоения нервной системы и пойдем смотреть труп. А уж потом сюрприз...

Глотнув "для успокоения" какой-то дряни, я послушно поплелся следом за Юриком к выходу из отделения.

Перейдя через дорогу, мы подошли к ветхому флигелю, на котором красовалась новехонькая табличка с надписью: "Зеленогорская районная больница. Морг".

Войдя внутрь, Юрик бурно расцеловался с какой-то бабулей в грязном халате и потащил меня в глубь коридора. Сказать, что в морге стоял смрад, было бы слишком мягко. Я даже порадовался, что не завтракал да еще натощак хлопнул водки,- если бы не это, блевать бы мне безостановочно от самого входа...

В мертвецкой никого не было, если можно так выразиться. Вернее сказать - в ней не было ни одной живой души, поскольку на столе лежало голое мужское тело с биркой на ноге. По нему в изобилии ползали мухи. В районе шеи красовалась такая рана, что можно было предположить в качестве причины смерти столкновение с "Боингом-747". Тут-то меня и вывернуло...

– Он?- радостно спросил меня Юрик, когда мы выскочили на свежий воздух.

– Сдурел?- сдавленно просипел я. Меня преследовал этот кошмарный запах, казалось, что я пропитался им насквозь.- Этому же лет шестьдесят как минимум, да к тому же он лысый совсем!

– Так это не Спиридонов? Точно?- расстроился Юрик.- Жаль... Ну пошли сюрприз смотреть.

– Погоди.- Я взял его за плечо.- Ты куда меня поведешь, на скотобойню, что ли? Так я не выдержу, учти!

– Да нет!- снова повеселел Юрик.- Ко мне вернемся.

– А водки дашь?

– А то!- успокоил он меня, и мы снова пошли через дорогу.

***

Донельзя довольный, Юрик распахнул передо мной дверь камеры:

– Вот он, душегуб,- произнес он с нежностью.

На нарах сидел ссутулившийся мужичонка в тренировочных штанах и футболке с оторванным рукавом. На лице - вселенская скорбь, под глазами свисающие на щеки алкогольные мешки.

– Сознался, рецидивист.- Юрка сел с ним рядом и вынул из кармана пачку мятых бумаг.- Вот, посмотри какая у нас биография. Неоднократно судимый, неработающий. Ступил на путь преступности в раннем детстве, первый раз был осужден в 18 лет за хищение госимущества (спер двигатель от трактора). Потом в восемьдесят пятом - угроза жизни, потом в девяносто пятом - опять хищение, из сельмага. Я, кстати, вел дело. Первое... Потом угон машины...

– Да я водить не умею, начальник...- замычал мужик.