— Любопытно, — ответил Бен. — Это сюжет новой книги?

Теперь наступила моя очередь хмуриться.

— Наверное, нет. По правде говоря, я должна была писать роман про Тессу. Но мне хочется узнать больше. Кто эта девушка? Это Вайолет? Имеет ли она какое-то отношение к разыгравшейся трагедии?

Я протянула руку и прикоснулась к портрету.

— Возможно, никаких тайн и нет. — Я чувствовала себя немного глупо. — Священник предположил, что, возможно, драма в семье Харгривз поможет мне понять себя. Я рассказала ему о смерти мамы. Он посоветовал написать историю Вайолет.

Бен сжал мою руку.

— Это не навредит. И даже поможет навести мосты с отцом.

Я поморщила нос. Не хотелось говорить о папе.

— Прия обещала посодействовать. Даже умоляла принять ее помощь. Мы встречаемся завтра в полицейском участке.

— Новые друзья? — улыбнулся Бен. — Распутывание тайн? Похоже, ты начинаешь чувствовать себя как дома.

— Все хорошо. — Я приобняла мужа. — Мы поступили правильно.

В кармане запищал телефон. От неожиданности я вздрогнула. Вытащив мобильник, посмотрела на экран, отменила звонок и убрала телефон в карман.

— Кто это? — поинтересовался Бен.

— Папа. Только и всего. Должно быть, почувствовал, что ты говоришь о нем. Но сейчас не самое подходящее время для разговора.

— Думаю, тебе надо перезвонить.

— Не хочу, — нахмурилась я, понимая, что веду себя, как маленький Стэн.

— Он скучает.

Я посмотрела на мужа:

— Ты что, разговаривал с ним?

— Нет, — ответил он, потирая нос. — Электронная почта.

Вмешательство мужа вывело меня из себя:

— Бен, я сама разберусь в своих проблемах.

Но он не унимался:

— Просто поговори.

— Хорошо. — Я с раздражением начала собирать со стола мелкие обрывки бумаг. — Но только, когда захочу, а не по твоей указке.

Бен хотел продолжить, но мой разъяренный взгляд остановил его.

— Ладно. Я понял.

По его лицу было видно, что он ничего не понял.

— Раскапывай тайны дома. — Муж поцеловал меня в висок и вышел.

Я промолчала, злясь на него, словно ребенок, за то, что он общался с отцом.

Затем вытащила телефон, посмотрела на пропущенный звонок и убрала его в карман. Передумав, снова вытащила. Не потому, что хотела проверить новые звонки от отца. Совсем нет. Просто решила поискать портрет девушки в сети и посмотреть, не всплывет ли что-нибудь.

Сделав несколько фотографий рисунка, я поймала себя на мыслях о папе. Признаться, винить его в чрезмерной опеке нельзя. В конце концов, после гибели мамы, он невыносимо страдал. Ее смерть навсегда и бесповоротно изменила его, и неудивительно.

Я не очень хорошо помнила маму. Мне было пять, когда она умерла. Погибла в автокатастрофе на восьмом месяце беременности моим младшим братом. Врачи изо всех сил старались спасти малыша, но тщетно. Я была в школе, когда произошла авария. События последующих дней стерлись из памяти.

Было ощущение, что однажды заснула счастливой и безмятежной возле любящей мамы и младшего братика или сестрички, и внезапно проснулась без мамы и без малыша в страшном холодном месте рядом с обезумевшим от горя отцом.

Первым воспоминанием о том ужасном времени были ступеньки лестницы, на которых я сидела, обнимая белого котенка Снежинку — подарок родителей.

— Он твой, — сказала мама. — Только твой. Можешь не делиться с братиком.

Но мамы с братиком больше не было. Я сидела со Снежинкой на лестнице, несчастная и одинокая в своем горе.

В дом пришло много людей. Мы прощались с мамой и малышом, которому дали имя Билли и который тоже отправился на небеса. Они с мамой были в одной коробке, называемой гробом. Я никогда не видела Билли, но мне было все равно. Я ненавидела его за то, что он остался с мамой, а я нет. Я ненавидела маму за то, что она ушла, не попрощавшись. И не понимала, почему папа обнимает меня так крепко и так долго.

Я сидела на лестнице с котенком, спрятавшись от всех людей, все время норовивших поцеловать меня.

— Как Элла? — услышала я голос тети Салли.

— Притихшая, — ответил папа.

Я прижалась к лестнице, боясь, что взрослые увидят меня. Мне не нравился этот неизвестный мне папа, который все время плакал и не умел заплетать косы.

— Испуганная. Скучает по маме.

Отцовский голос, пустой и бесцветный, звучал по-новому.

— Не знаю, что с ней делать, Сэл. Как ухаживать? Я ничего не знаю о маленьких девочках.

— О, Джим, — ответила тетя. — Ты любишь ее. Этого достаточно.