— Я позвоню.

— Пожалуйста, милая. Он с радостью поможет.

Я набрала папин номер. Его радостный голос вызвал улыбку. Я поделилась всем, что узнала в архиве. Отец задал много вопросов.

— Забавно. Не верится, как в прошлом могли происходить такие ужасные преступления. Так чем помочь?

— Женщина из соседнего дома — Фрэнсис, была замужем за Эдвином, парнем, которого убили. Фрэнсис же только ранили, но не убили. Она ждала ребенка на тот момент.

— О, потрясающе. Семья. Неудивительно, что ты заинтригована. Подожди-ка, я запишу.

Я слышала, как отец положил трубку, зашуршал бумагами на столе и вернулся ко мне.

— Расскажи все, что знаешь про Фрэнсис.

Глава 45

1855

Вайолет

На следующий день, воодушевленная завязавшейся дружбой с Джоном («Джону Эверетту Милле нравятся мои работы», — твердила я. — Мои работы!»), крепким сном и сытным завтраком, я покинула отель, намереваясь направиться прямо к Лондонскому мосту и к поезду в Сассекс.

Зная, что легко поймаю экипаж на Пикадилли Серкус, я вышла на улицу Джермин и остановилась. Здесь находился клуб Эдвина. Клуб, где по его словам, выставлены мои картины.

«Он солгал о том, что знаком с Джоном, — ворчал внутренний голос. — Наврал о встрече с Раскиным…»

Но опять же, вранье не было абсолютным, ведь так? Джон знал Эдвина, правда поверхностно, и даже Милле согласился признать, что возможно Эдвин разговаривал с Раскиным. Я не знала, кому и во что верить.

«Так иди и посмотри, — бурчал голос. — Иди и посмотри, там ли твои картины.

Я постояла на перекрестке еще минуту, раздумывая кому верить: внутреннему голосу или Эдвину. Затем медленно пошла прочь от Пикадилли Серкус вниз по улице Джермин.

Без особых проблем я нашла высокое, светлое здание с двумя каменными колоннами. Не раздумывая, поднялась по лестнице и толкнула тяжелую парадную дверь.

В холле за широким деревянным столом сидел мужчина и что-то писал в гроссбухе. Когда я вошла, он поднял голову.

— Мисс?

Его тон подвергал сомнению само мое присутствие в этом мужском храме.

Я скинула капот с напускной уверенностью.

— Добрый день. Меня зовут Вайолет Харгривз. Я дочь Маркуса Харгривза.

Мужчина промолчал, но в его глазах промелькнул блеск смутного припоминания имени отца.

— Мы с папой близкие друзья Эдвина Форреста, который, полагаю, является членом клуба.

На этот раз на его лице читалось полное и абсолютное признание, но он все еще хранил молчание.

— Мистер Форрест не так давно отдал в дар клубу некоторые картины. — Я слегка улыбнулась. — Прекрасные картины.

Мужчина кивнул.

Воодушевленная, я продолжила:

— Интересно, могу ли я их увидеть?

— Вы?

— Да.

— Нет.

Я вспомнила, как отец реагировал, если кто-то в чем-то отказывал ему, и вперила в мужчину стальной взгляд.

— Нет?

— Нет.

Он снова взял ручку и вернулся к записям в книге, что разозлило меня.

— Боюсь, вы неправильно поняли, — произнесла я медленно и четко, как будто разговаривала с ребенком. — Мой друг Эдвин Форрест на днях подарил несколько картин этому клубу. Эти работы особенно дороги мне, потому что написаны…

— Одну картину, — раздался голос позади меня.

Я развернулась и увидела пожилого джентльмена с белыми пушистыми бакенбардами.

— Ну, изначально было две картины. Но вторая уже упакована, — он вытащил карманные часы и взглянул на них, — и на пути в Манчестер.

Я удивленно заморгала.

— Лоуренс Коул. — Джентльмен протянул руку — Знаток искусства.

— Знаток?

— И неплохой. Не обращайте внимания на мистера Трэвора. Некоторые члены клуба странно относятся к присутствию женщин в этом месте. Он просто заботится об их интересах.

Я фыркнула.

— Не обязательно быть грубым, заботясь об этом.

Мистер Лоуренс хохотнул.

— Да у вас характер, мисс…

— Харгривз. Вайолет Харгривз.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Родственница Маркуса?

Я на секунду замялась, боясь, что папа узнает о моей поездке, но уверенно кивнула.

— Мой отец.

Джентльмен улыбнулся.

— Чудесно! Замечательно! Маркус Харгривз — большой человек.

Я улыбнулась, желая быстрее перейти к делу.