— Я приглашал, — вздохнул Бен, оторвавшись от своих мрачных мыслей. — Но только он вечно занят… Хотя на этот раз мне, кажется, повезло.

— Неужели у него совсем не бывает свободного времени? — удивился Дженкинс.

— Он профессор, преподает историю религии в нью-йоркском университете, — ответил Бен. — И лишь когда я рассказал ему о нашей знаменитой монахине, он нашел, наконец, время посетить меня.

— И что он думает по этому поводу? — тут же спросил Дженкинс, понизив голос.

— Он считает, что это просто очень несчастная женщина.

— Ас точки зрения религии она не заинтересовала его?

— Хотите верьте, хотите нет, Ральф, но я только слово в слово повторил вам его ответ.

— Так как, вы говорите, его зовут — а то я опять забыл? — спросил он, нервно постукивая средним пальцем по бокалу с вином.

— Франкино.

— Уильям?

— Да.

Бен взглянул на своего нового гостя: монсеньер Франкино удобно расположился на широком диване. Сейчас на нем была мирская одежда.

— Знаете что, Бен… — продолжал Дженкинс. — Может быть, он не слишком разбирается в монахинях, но это не беда. Главное, он оказался великолепным знатоком антиквариата!

— Вот как? Со мной он никогда на эту тему не разговаривал, — признался Бен, и эти слова прозвучали вполне искренне.

— А мне он сказал, что его бывшая жена работала в антикварном магазине, — сообщил Ральф.

— Вполне возможно, — кивнул Бен.

— Но, разумеется, — добавил Дженкинс, улыбнувшись проходящей мимо Фэй, — я уверен, что мистер Франкино и сам имел дело с предметами старины. Любой человек, который свободно владеет столькими языками и часто бывает в Европе, не может остаться равнодушным к древним предметам быта и особенно мебели.

— А мне казалось, что Билл знает только английский и итальянский, — «удивился» Бэрдет.

— Ну что вы, Бен! Он прекрасно говорит по-немецки, по-испански, по-французски, неплохо знает русский и польский.

— Да, это впечатляет, — признался Бен, заметив, что Франкино поднялся со своего места и теперь направляется к ним. Он постоянно был начеку и старался не пропустить ни одного движения, ни единого слова кого-либо из гостей И это было вполне объяснимо. Ведь таинственный противник хорошо знал и видел его, а Франкино еще не сумел определить, кто из присутствующих Чарльз Чейзен.

— Бен, — с непринужденной улыбкой обратился Франкино к хозяину. — Вы не представляете, как мне у вас нравится!

— Я очень рад, что вы выкроили, наконец, время и пришли.

— И жена у вас просто замечательная, — продолжал монсеньер. — Настоящая хозяйка!..

— Спасибо, — вежливо ответил Бен, оглянувшись на Фэй. — Кстати, я и не знал, что вы у нас полиглот, Билл.

— Ну, некоторые языки я знаю весьма поверхностно, — смутился Франкино.

— Да вы просто скромничаете! — не отступал Дженкинс.

— Нет уж, скромность мне не грозит. Я ведь жуткий эгоист! — Франкино посмотрел на часы. — Знаете, Бен, мне уже пора… Надо еще поработать, а времени, как всегда, в обрез.

— Вот уж никогда не подумал бы, что у Преподавателей бывают проблемы со свободным временем! — заметил Дженкинс, поправляя лацкан идеально сшитого пиджака. — У вас ведь остаются и вечера, и всяческие праздники, и каникулы… К тому же — целые годы, свободные от лекций

, ну и, разумеется, выходные.

— Вам легко судить, — со вздохом отозвался Франкино. — Но если вы находитесь в профессорском звании, то весь факультет только и ждет ваших работ. И на это перечисленного вами времени едва хватает.

— А над чем вы сейчас работаете? — поинтересовался Бен. Этот вопрос был заготовлен заранее по сценарию Франкино.

К ним уже успел присоединиться и Дэн Батилль, желая услышать что-нибудь интересное.

— Я исследую неканонические религиозные обряды и местные поверья в славянских государствах эпохи Возрождения.

— Это связано с православием? — спросил Батилль.

— Отчасти, да. Но меня интересуют и другие влияния на религию этих стран.

— Это какие же?

— Ну, например, на территории нынешней Болгарии было несколько провинций, где жили члены одной секты, обряды которой напоминают смесь православного богослужения и черной магии. Они верили в неиссякаемую силу креста и раз в году собирались все вместе, чтобы выявить приверженцев Сатаны и наказать их.

— Каким же образом им это удавалось? — раздался вдруг голос Сорренсона. Никто и не заметил, как он подошел сзади.

— Они считали, что сатаниста можно определить при помощи креста, выплавленного из особой белой руды, добываемой на востоке Болгарии. Такой крест оставлял, якобы, ожог на теле дьяволопоклонника, да и, по поверьям, на самом дьяволе — тоже. Так вот, они проводили весьма сложные и запутанные ритуалы, а потом заклейменных приговаривали к смерти.

— И что же, этот крест действительно кого-нибудь обжигал? — не поверил Сорренсон.