— Хорошо, — ответила Татьяна, а вместе с ней Соня и другие.

— Зачем ты их сюда притащил? — возмущенно, но тихо спросил Виктор.

— Увековечить память твоего отца, — фыркнул я, — не помогаешь, так не мешай.

Я начал руководить процессом. А семейная пара встала перед могилой, они поклонились Волгиным в знак уважения, а затем начали обсуждать то, как лучше реализовать мою идею.

Вскоре бойцы выгрузили на каменный постамент все самоцветы, получилось и, правда, много. Я подошел, примерно прикинул и увидел взгляд Сони. Умница, она первой поняла, что я задумал, и улыбнулась мне краем мягких, розовых губ.

— Маги, возьмите меня за руки, — сказал я.

— Эм… че?

— Юра, пожалуйста, — попросила его жена.

— Ладно…

В итоге все вчетверо мы взялись за руки. Первым стоял Юрий, затем Виктор и Соня, нежную руку которой, я с удовольствием сжимал. Распределил их именно в таком порядке, потому, что считаю: связь детей с отцом больше, чем брата с братом.

— Отлично. Теперь и вы.

Жена Юрия взяла за руку не мужа, а мою. В иной раз его бы это взбесило, но не в этот печальный день. Он сделал вид, что ничего не заметил. Разумеется, я ни на что не претендовал. Жена Юрия лишь показала, что доверяет мне и тем самым подтолкнула других взяться за руки.

— Да, Константин, ты тоже. Давай, возьми Мишу — так звали младшего сына Юрия — за руку.

— Это для меня большая честь, — кивнул дворецкий.

В итоге почти все, кто здесь находились, взялись за руку. Кроме бойцов и той семейной пары.

— Сейчас маги будут направлять в самоцветы ману, только осторожно, прошу вас, не перестарайтесь, а вы, — я посмотрел на архитектора и скульптора, — поможете все сделать правильно. Маркус, ты привез фото Владислава.

— Не надо фото, — ответил мужчина.

— Да, — кивнула его жена, — мы помним Владислава Владимировича в мельчайших подробностях.

— Тогда, начинаем.

Самоцветы медленно стали наполняться энергией. Кто-то возмущался, кто-то спрашивал: «А что это ты задумал, Дэвис?». Такое чувство, что и, правда, мой замысел поняла лишь Соня. Но ничего, еще пару секунд и поймут его все. Думаю, Владислав бы это оценил.

В итоге начинаю использовать свою ману и манну других магов, как некий цемент, а сами самоцветы, как строительный материал. Блоками их назвать сложно, а с помощью магии я придавал им нужную форму. Все смотрели за моей работой и, мягко сказать, офигевали. Сначала самоцветы выстроились в пирамиду, а затем начали принимать форму человеческой фигуры.

Когда основной, так скажем, силуэт был готов, пришло время все детализировать и сделать так, чтобы магический памятник нельзя было отличить от Владислава, разве что он будет синим и светящимся.

Архитектор и скульптор помогали мне советами. Они буквально проговаривали каждую морщинку, каждую мелкую деталь. Только спустя несколько часов непрерывной работы я с облегчением выдохнул.

— Хочу, чтобы память о Владиславе жила всегда, — я отпустил руки и указал на статую из синих самоцветов.

Получилась она у меня, а точнее, у нас, изумительной. Смотришь на нее и будто бы чувствуешь на себе взгляд Владислава. Скульптор и архитектор тоже остались рады, им было приятно со мной работать. По правде говоря, если бы не они, то и не смогли бы мы сделать настолько шикарную работу.

Налюбовавшись памятником, мы уже решили разойтись. Все-таки дела никто не отменял и у каждого их достаточно, за редким исключением. Но вдруг послышался хруст, мы в ужасе посмотрели на магический памятник и увидели, что нога «Владислава» хрустнула.

— Надо это исправить, — сказала Татьяна.

— Нет, мам. Папа же был хромой, он еще больше стал похож на себя

— Эх, брат. Даже с того света о себе напоминаешь, — сквозь слезы Юрий улыбнулся и погрозил памятнику пальцем.

— Тоже думаю, что нужно оставить так, — сказал я, — спасибо вам, Владислав, за все. Я поклонился почти до самой земли, это сделали и остальные.

Вечером того же дня Виктор объявил общий сбор. На него пришли: я, Юрий и некоторые капитаны. В этот раз решил, что Майка можно и не звать. Не его это — сидеть в кабинете и рассуждать о военной тактике. Он, так скажем, полевой боец, пусть этим и занимается. Вообще, каждый должен заниматься своим делом, а потому женщин, детей и стариков никогда нельзя было увидеть на общих сборах Волгиных.

Я сказал «детей»? Ну, хорошо, для подростка, который перебил столько мразей и монстров сделали исключение. Уже третий раз, кажется.

— Общий сбор объявляется открытым… — не очень уверенно сказал Виктор и замялся.

Мы с Юрием посмотрели на него, и уже хотели было подсказать, как к нему наклонился Константин.

— Спасибо, — сказал Виктор. — Юрий, как идут дела в городе?

— Все жители в безопасности, диверсионные группы ликвидированы. Идут допросы, позже будут и суды.