Так медленно счищали серую грязь воины ополчения.

Отдельные мелкие отряды проникали в переулки и запинывали попадавшихся там тварей. Лучники же ставили лестницы и забирались на крыши, подойдя аккуратно по черепице, они стали обстреливать отползающую толпу серокожих. Те с визгом падали, и на пути отступления лежали напичканные стрелами покореженные трупы, а горожане топтали их и добивали своими копьями и топорами, отрубали головы, и задние ряды насаживали эти головы на свои копья, чтобы нести их для устрашения рядом с белым знаменем города.

Летела щепа, ломались щиты, трескались и разрубали на части от ударов тесаков и клевцов тварей, те прыгали, выхватывали из фаланги воинов и утаскивали в свою толпу, где на глазах у горожан тут же за считанные минуты разрывали на части, они кидались затем оторванными кусками тел в ополченцев. Облитые кровью товарищей, горожане в ярости усиливали темп наступления, вырезая ряд за рядом тварей, что уже перестали сопротивляться и жались к узкой лестнице, ведущей на площадь западного района.

Уже из-за домов виднелась огромная цитадель.

Твари цеплялись друг за друга, лезли через головы, взбираясь на ступени, чтобы затем убежать наверх, бросив диких сородичей, закалываемых как скот на убой.

Вскоре весь квартал был почти зачищен, но сверху на краю площади показались лучники тварей, и стали из луков обстреливать людей на крышах и ступенях к площади, а также сбрасывать валуны, заготовленные здесь же, заставив ополчение ретироваться за уцелевшие дома, а лучников слезть в переулки или спрятаться на чердаках, выломав ставни в крышах.

В это время отряд рыцарей под предводительством самого Тавриона бежал близ массива скалы, чтобы забраться на один из высоких трехэтажных корпусов, бывшего многоквартирного дома, в котором жили и работали сапожники. Там, втащив на крышу огромную деревянную осадную лестницу, они смогли усилиями десятка воинов поднять её и приставить к краю площади наверху.

Длины хватило. Рыцари стали быстро взбираться один за другим. Твари поздно заметили это, полетели стрелы, не наносившие вреда белоснежным латным доспехам.

Ворвавшись на край площади, рыцари немедленно навязали драку стрелкам серокожих, те бросались и бились тесаками, но рыцари лишь разрубали их одного за другим, и затем целыми пачками, разливая повсюду их черную мерзкую кровь.

Летели куски тел, конечности и головы.

Таврион наконец забрался, оказавшись в кругу латников, истребивших немногочисленных стрелков врага.

Встав на край, он закричал:

— Эй, внизу! Сюда! — затем, обращаясь к своему помощнику, — Труби наступление!

Зазвучал рог.

Внизу из-за домов вышло единой плотной массой ополчение, река, ощетинившаяся копьями, быстро вылилась наверх.

И вот среди развалин и руин, среди леса длинных пик, на которые были кругом нанизаны тела убиенных людей, среди грязи и пепла, воины стояли, ожидая дальнейшего, пока Таврион неспеша осматривал местность.

Здесь была такая же пустыня из обломков, как и в центральном районе, и лишь там, на востоке начиналась застройка.

Вышел на большую груду обломков стратег города, чтобы обозреть пространство.

Хищный его взгляд увидел последние осадные орудия, которые запускали снаряды куда-то далеко за кварталы.

"Это оно! Эти твари покрывают жидким огнем главную улицу, что идет от моста из центрального района."

Он поднял меч:

— Воины, за мной!

И небольшой, но плотный массив людей двинулся по грудам, сбивая своим ходом пики с насаженными трупами, те падали и трескались, а кругом позади валялись эти самые замученные тела.

Когда приблизились, твари заметили их и покинули свои машины, разбегаясь, чтобы затеряться в переулках меж уцелевших домов. На улице после машин осталась лишь крупная свора серокожих, огрызающаяся и не дающая людям сломить последнюю баррикаду.

Таврион выбежал вперед, дав знак помощнику.

— Раздавим их! В бой!

И зазвучал рог.

Твари у баррикады в своем убогом ужасе разворачивались, чтобы увидеть, как с тыла на них несется плотный строй ополченцев.

Зажимаемые с двух сторон серокожие протыкались и разрубались, как свалившиеся в кучу куски мяса. Быстро образовывалось под сражающимися смердящее озеро черной крови.

Вскоре все нелюди были истреблены, и ополченцы встретились с рыцарями.

Одним единым воинством, ведомым своим стратегом Таврионом, вооруженные горожане и рыцари вышли на последнюю пустошь пред Цитаделью, откуда враг получал приказы, где гнездилась тьма, с которой они так неистово вели борьбу.