Правда, не так пустынно, упаднически-брошенно и одиноко на душе, как себя чувствуют только что заселившиеся в номер отеля постояльцы, кто ещё мыслями находился у себя дома, в круге любящей семьи, а здесь всё так уныло и стандартно скучно, что хоть пойди в бар при отеле и попытайся скрасить с помощью алкоголя всю эту ностальгическую тоску и брешь в сознании. После чего уже по утру тебя начнут мучить другие мало внятные и понимающие что с тобой со вчерашнего вечера произошло тошнотворные мысли о твоём, уму не постижимом в твоём нормальном состоянии поведении, которое и привело тебя к тому, что ты теперь и носа выказать в коридор не можешь и боишься (если, конечно, сможешь выбраться из под кровати, куда тебя занесла нелёгкая мысль о твоей огромной значимости для общества и тебя, в общем, хотят убить все подряд преступники, из которых и состоит поголовно местное общество), страшась там встретить следствие твоих вчерашних безумных, с матерным душком, поступков.

А вот Алексу было отчасти легче в плане не склониться к мысли отправиться в бар, чтобы там убить в себе все мысли о своём одиночестве. Во-первых, он не склонен был предаваться ностальгии о том, чего он не имел в своей жизни, а во-вторых, ему было чем занять свой ум после этого посещения с Максимилианом кафе.

– И как технически они осуществляют этот процесс выведения человека из-под действия общих правил, заключая его в режим инклюзивной автономии, с действием там исключающих из общественной жизни законов? – задался эти вопросом к себе Алекс, лёжа на кровати в том, в чём пришёл и, глядя сейчас на потолок, на котором, как все знают, находятся ответы на все вопросы. – Хм. – Сразу перебил себя Алекс, отвлекшись на только что пришедшую мысль. – А всё-таки вакуум – это не полностью отсутствие всего, а этот процесс реальности тоже регулируют свои законы. Например, нормирование количества информации, до понижения которой наступает этот самый вакуум.

– И, кстати, – Алекса опять сбивчиво осенила догадка, – а ведь главная задача действия этих законов вакуума – это вывести человека из сферы общественного понимания и значения для него. И тот же закон отмены, который так совсем недавно никем не был знаком и озвучен, и затем доказан, как самое наиболее действенное средство для обеспечения общественного строя и порядка, и который так быстро набрал для себя силу, сумев преодолеть, ещё вчера казавшиеся невозможным и неосуществимым, барьеры между осознанной и физически осуществимой реальностью мира, вполне применим к вот таким случаям, когда будет необходимо изолировать от общества человека вне закона. В данном случае вне морально-нравственных законов.

– А я начинаю понимать, как здесь всё работает. И что из себя представляет осознанная реальность. – Алекс до понял, что ему хотел сказать в кафе Максимилиан. И он даже уловил свою частную необходимость Свидетеля для прибывшего в этот мир путешественника, являющегося сюда в своей первозданности и кто из-за незнания того, как в этом мире всё функционирует, запросто может наделать множество для себя ошибок. – Впрочем, это относится к любому незнакомому для тебя месту. И прежде чем что-то делать, нужно изучить правила циркуляции этого живого организма, которым является всякая система жизнеобеспечения. – На этих выводах, воодушевивших Алекса в том, что он, как оказывается в очередной раз, умный малый, поднимается с кровати, и с ощущениями необходимости попить, направляется к холодильнику. Который, как это не неожиданно, оказывается пустым, и тогда Алекс с глубоко в нём спрятанной мыслью смотрит в сторону входной двери. А вот чего он от двери хочет, то это вопрос не такой уж сложный. Решить для него вопрос с водой.

А вот здесь уже имеется несколько вариантов решения этой проблемы, и самый из них простой и очевидный, то это выйти в коридор, где как помнил Алекс, находится кулер с водой, и набрать там в нём воды. А вот что Алекса задерживает в этом плане, то это не совсем не ясно. И уж, наверное, не то, что кулер находится очень не близко от номера Алекса, чуть ли не у лестничной площадки, в самом оживлённом месте этажного пространства, где почему-то любят собираться люди. И Алекс опять отвлекается на эту мысль, наверное, потому, что он знает ответ на этот ребус человеческого поведения.

– Всё-таки любит человек неопределённость с собой, своё нахождение в подвешенном состоянии. Хоть он и утверждает всегда обратное. Правда, только с динамической моделью своего поведения и жизненностью. А нахождение в этой области междуэтажного пространства, где нельзя о тебе сказать с точностью, ты закончил свой путь наверх или же тебя ещё всё ждёт впереди, всё-таки воодушевляет. – Всё вот так понял об этом пространстве между этажами Алекс. А вот то, о чём он вдруг оговорился, то это так, его право на злословие по личному мнению. – А может всё проще, люди перестали утруждать себя подъёмами по лестнице, им продавай социальные лифты, вот и они останавливаются здесь, чтобы отдохнуть и перевести дух.

И вот эта мысль Алекса о том, что его появление вблизи от этой переполненной людьми площадки, само собой относительно местного соизмерения переполненности и множества, вызовет взгляды любопытства и интереса у этой созерцающей публики, и заставила его задуматься о том: пойти ему туда или нет.

– А что собственно меня в этом всём задерживает? – задался вопросом к себе Алекс, действительно не понимая, откуда в нём взялась такая нелюдимость и скромность. И если даже он таким способом собирается себя предупредить от нахождения себя злыми на него очень людьми, после того, как он посетит вечером бар, то он хоть и не зарекается, но не собирается уж точно сегодня его посещать. Завтра у него определённо сложный день. Его будут на месте знакомить с тем, с чем ему предстоит работать. А тут ясность и трезвость мысли и головы, необходимы как нельзя больше.

И Алекс выдвигается к двери, открывает её широко так, как имеет на это право хозяин и постоялец в одном лице этого номера, и…вдруг наталкивается на донёсшийся только сейчас до него шум на повышенных тонах разговоров. Где ни слова не было возможности разобрать, и до Алекса доносился только гул пререканий женского и мужского голосов. Алекс рефлекторно прислушался к этой доносившейся до него интонации рассерженных и о чём-то спорящих голосов, и сразу не захотел стать соучастником, как минимум и как запросто, мишенью для этих спорных сторон. Кто за неимением убедительных аргументов для переспора своего оппонента, как часто это происходит, захочет прибегнуть к помощи стороннего и нисколько ничего из происходящего не знающего только номинального свидетеля возникшего спора, что потом ему придётся расхлёбывать эту свою оплошность оказаться не в то время и не в том месте.