– Марта? Простите. Я – Кристиан, студент Стефании. Ей стало плохо, и она попросила связаться с вами…

В ответ раздаются громкие шорохи, неспособные перекрыть приглушенную ругань.

– Спасибо, молодой человек. Стефания – моя племянница. Вы правильно сделали, позвонив мне. Где вы находитесь и что с ней? – Голос не меняется, остается таким же тяжелым и хриплым. Тоже больна?

– Дом моей родственницы прямо напротив здания института. Стефания потеряла сознание, а когда пришла в себя, запретила вызывать «скорую помощь». Я счел разумным отвести ее сюда. У нее температура…

Кристиан озвучивал свое моментально принятое решение, и уверенность в его разумности столь же стремительно улетучивалась. Недоумение на лицах однокурсников, предложения обратиться за помощью в деканат… Он действовал с таким напором, что никто не посмел его остановить.

– Гм… – произнесла Марта. – Может быть, это к лучшему. А может быть, и нет. Ладно. Я знаю, что с ней. Попроси аспирин… Ты же не один дома?

– Один, к моему сожалению. То есть мы тут со Стефанией.

– Черт! Слушай внимательно. Найди аспирин или беги сейчас же в аптеку…

– Есть аспирин.

Как он мог забыть такую простую вещь, как аспирин? В ящике лежало несколько упаковок жаропонижающего.

– Есть жидкая форма?

– Нет, таблетки.

– Налей воды в стакан, растолкай Стефанию и приподними ее, не стесняйся – так надо. Вложи в рот таблетку и дай запить. Делай, я подожду.

– Готово. – По пушистому джемперу Стефании серебристыми струйками разбегалась пролитая вода. Кристиан не решался вытереть или стряхнуть ее. – Мне кажется, она не понимает, что происходит, она не в себе.

– У нее всего лишь жар, но она не больна. Ты боишься? Поверь, она не больна, не заразна. – Марта вкладывает в голос всю доступную ей силу убеждения.

– Я не боюсь. Точнее, боюсь, но лишь не помочь человеку так, как надо. Почему я не могу пригласить врача?

– Кристиан… Я не ошибаюсь, тебя ведь так зовут? Я тоже не совсем в порядке – могу перепутать.

– Да.

– Я не знаю тебя, Кристиан. И я не знаю, что будет большей ошибкой: сказать тебе всё как есть, соврать или ничего не сказать. Завтра-послезавтра Стефания сама тебе всё объяснит так, как сочтет нужным. Ты можешь подождать и до тех пор никому ничего не рассказывать?

– Могу.

Кристиану не очень нравился этот разговор, но он нуждался в помощи и сдерживал свое раздражение. При его опыте общения с женщинами это было несложно.

– Спасибо. Правда. Скажи, в квартире тепло?

– Не очень. Здесь тепло только от камина, а я сегодня еще не топил.

– Есть чем топить? Не экономь, я пришлю тебе потом всё – уголь, дрова… что скажешь.

– У меня есть. У нас всё хорошо.

– Ладно. Пожалуйста, затопи камин. Лекарство скоро подействует. Стефания начнет очень сильно потеть. Найди, пожалуйста, что-то из натуральных тканей – футболки, рубашки… Лучше всего фланель. Как только она начнет приходить в себя, предложи ей переодеться в сухое и дай попить. Ей надо много пить – вода, сок, что есть. Пожалуйста. Напиши мне свой адрес. Где-то через два часа я пришлю машину, она будет стоять под домом. Как только Стефания сможет встать и идти, набери меня, я попрошу водителя подняться. Если что-то будет не так – что угодно, – позвони мне, хорошо?

– Я всё сделаю, не переживайте.

Кристиан получил инструкции и словно протрезвел – он вспомнил, как болел в детстве, как бабушка с мамой хлопотали над ним. Намочил под краном чистое полотенце, протер горячий лоб и кисти рук Стефании. Вынул из холодильника пакет апельсинового сока, налил в стакан и оставил греться неподалеку от каминного огня. Открыл бабушкин шкаф с одеждой, нерешительно тронул стопки чистого белья и закрыл дверцу. Нет. Порылся в своей дорожной сумке, нашел там все необходимое – и рубахи, и футболки. Сел ждать.

Сначала Стефания разжала кулаки, затем лоб ее покрылся испариной, светлые пряди волос у лица и шеи потемнели, смоченные потом. Спустя еще некоторое время она откинула плед, потянула вниз свитер, насквозь мокрый у ворота, на спине, на груди, и села, словно сомнамбула. Кристиан предложил футболку. Стефания слабыми, медленными движениями стянула мокрую одежду. Кристиан отвел взгляд. Он имел небольшой опыт ухода за бабушкой, когда та сломала руку. Отказавшись от помощи нелюбимой невестки, выгнав очередную сиделку, она – гордая – благосклонно приняла помощь своего единственного и обожаемого внука. Тогда он научился не смотреть, не замечать, оказываться уместным, полезным и ненавязчивым. Футболка осталась нетронутой. Он расправил ее над безвольно поникшими плечами, продел поочередно голову и руки, накинул огромную рубаху сверху, бережно прислонил мягкую фигурку к спинке дивана и поднес к пересохшим губам стакан сока. Пила сначала неохотно, потом жадно – всё до дна. Свернулась калачиком. Перед тем как провалиться в сон, пробормотала:

– Отцу ничего не говори.

Кристиан устроился на полу возле ее ног и задумчиво смотрел на танцующие за каминной решеткой веселые языки пламени, ставшие единственным источником света в стремительно опустившейся темени короткого зимнего дня. Впервые он привел женщину в этот дом. Тонкая кисть свисает с дивана, щеки розовеют в отблесках огня, голубая жилка пульсирует на виске, дрожат длинные ресницы – нежная, чужая, беззащитная.

То и дело на экране телефона Стефании высвечиваются оповещения о звонках и сообщениях: Маша, Лариса, Лариса, Маша, Маша, Маша… Только когда поступил вызов от абонента Марта, Кристиан ответил.