Но невидимые тайные узелки, свидетельствующие о нашей особой связи, конечно, завязывались. Мы много разговаривали по телефону. Я забиралась под одеяло, прячась от любопытных ушей сестры, и в эти моменты мне было очень хорошо. Разговор шел о самых разных вещах. Мы обстоятельно докладывали друг другу, как прошел день, делились всякими мелочами. Артур был старше, жил взрослой жизнью, работал и зарабатывал деньги, поэтому мне казалось, что все, что он говорит, важно. Само собой получалось, что он солировал в наших разговорах, а я больше слушала.

– После того как я восемь классов окончил, дядя устроил меня на работу учеником автослесаря в сервис. Тяжело было поначалу, я совсем пацан, ничего в этой работе не смыслю, но постепенно привык, начал деньги зарабатывать. Тогда и мать меня домой пустила, а до того я у бабушки и дедушки жил.

Артур, будем справедливы, самостоятельно добивался всего, что считал достойным, себя не жалел, и мне в нем это нравилось. До того как я узнала, кто он и чем занимается, я как-то заявила ему и Максу, сидящим во дворе с магнитофоном и болтавшим ни о чем под песни Ирины Аллегровой:

– Надо бы как-то уже делом заниматься, а не баклуши бить!

А сказала я так потому, что Макс был тунеядцем, бессовестно сидевшим на родительской шее. Естественно, я решила, что его друзья-приятели той же самой породы.

Но Артур резко парировал:

– Если бы я не зарабатывал денег и не приносил их маме, меня бы не держали в родном доме!

Осознав несправедливость своих слов, я смутилась.

Артур рассказывал:

– Работая в автосервисе, я загорелся собрать себе машину. Пусть хоть самую бедненькую, своими руками, но свою, личную. Для этого требовались деньги, поэтому я откладывал сколько мог в свою копилку. Уже накопил прилично, мечтал, что вот-вот смогу купить кузов подержанный, двигатель и прочие детали… А тут сестра моя приехала, она на год и семь месяцев старше, и украла все мои накопления.

– Не может быть! – ужаснулась я. – И не вернула?

– Она сразу же укатила к себе домой, будто ничего плохого не сделала. Я – к маме. Спрашиваю, почему она разрешила сестре обокрасть меня? А она даже внимания не обратила на то, что я говорю. На все мои слова у нее один ответ: «Твои проблемы».

И моя мама в большинстве случаев так говорила… Мать игнорировала Артура, и я от своей ласки не видела. С ним обращались как с чужаком, лишним человеком, и я была дома словно неродная. Разве же мы не родственные души, не близкие? Наши матери находились в очень похожих ситуациях – обе разведенные и живущие со своими покровителями, мужчинами-туркменами, помогавшими им в непростой жизненной ситуации. В то время я не видела различий между нашими семьями, а ведь они еще как были! Прозрение пришло ко мне гораздо позже.

У Артура находилось немало историй на тему своего «сиротства», и он не скупился на рассказы. Может быть, как раз потому, что я бурно сопереживала ему, поощряя на продолжение печальной саги о не нужном родной матери мальчике. И тут круг замыкался: чем больше он рассказывал, тем отчаяннее я его жалела!

Надо сказать, что сама-то я не считала нужным глубоко посвящать Артура в собственные драмы. Спустя много лет понимаю – моя жизнь не слишком волновала его, но тогда я просто не обращала внимания на эти детали. Парень меня ни о чем не спрашивает? Ну и ладно, если захочу, сама все расскажу! Но я не рассказывала – не хотелось выглядеть жалкой в его глазах.

Довольно часто Артур сетовал, что дома его не кормят. Мать вроде готовила что-то, но к возвращению с работы сына уже все съедалось, а он оставался один на один с пустым холодильником. Если он спрашивал об обеде, мать отвечала: «А ты бы к бабке зашел и у нее поел!»

Меня поразило, как он однажды сказал:

– Вчера весь мой ужин состоял из ложки варенья и стакана воды…

И тогда я предложила:

– А приходи к нам с сестрой на обед! Я прекрасно готовлю самые разные блюда, уже не одну кухню освоила. Если стесняешься моей мамы, то не волнуйся, она до самого вечера работает, ты ее не увидишь.

Артур согласился зайти на обед на следующий день, и всю вторую половину дня я генералила квартиру, чтобы не ударить в грязь лицом. Вычистила и вымыла полы, кухонную мебель, окна. Навела полнейший порядок! Утром, едва проснулась, стала размышлять, чем бы таким особенным его побаловать, а после школы наполнила квартиру ароматами свежей еды.

Артур пришел, сел за стол, попробовал мою стряпню и с тех пор стал появляться в назначенное время ежедневно. Ему нравилось то, как я его встречаю, он хвалил еду, а я была так счастлива! После обеда он вставал и уходил, чмокнув меня в щеку в знак благодарности, и больше мы с ним не виделись до следующей встречи за моим столом. Как и прежде, Артур не приглашал меня на свидания, а я не просила об этом. Мне было достаточно заботиться о нем, видеть его глаза и понимать, что он приходит именно ко мне. Я считала, что должна компенсировать Артуру то, чего он так и не дождался от собственной матери – заботу, внимание. Он был, как и я, недолюбленный ребенок, который страстно желал, чтобы его оценили по достоинству…

В то время наши отношения стали еще ближе, но только в дружеском смысле. Физической близости между нами не было, да и стремления к этому тоже. Я даже не думала об этом, мне было достаточно той атмосферы праздника, которая сопровождала визиты Артура.

Вместе с нами за стол частенько подсаживалась Аля. Посещения моего кавалера ее устраивали. Но не потому, что он был чем-то ей приятен, а из-за угощений, что я подавала к столу: кучи всяких салатиков, закусок и прочих вкусностей. Торты стали печься в два раза чаще, но каждый раз я предупреждала сестру, которая была большой до них охотницей: