Шрифт:
Эля – вот это фрукт! Похлеще братца будет. Так ловко меня окрутила, моргнуть не успел. Сразу в постель прыгнула, шалава. Столы давай накрывать да под пьяную лавочку с женитьбой прицепилась. Я с горя и повёлся. Вроде нормально поначалу жили. Двушку в складчину взяли. Родить хотели, не задалось. И понесла-ась: не скандал, так истерика; не истерика, так молчанка на месяц. Хорошо, я денег нашёл, чтоб долю бывшей жёнушки в квартире выкупить. Сразу убралась, куда подальше.
И ведь думал, больше ни за что не женюсь. Надо же было Раисе на кафедре появиться. Э-эх, хороша была. Самый привлекательный преподаватель. Статная, неприступная, а на меня запала. Год присматривался. Три – в гражданском браке проамурничали. Над её дочерью тряслись, помогали. За немца выдали. Когда в Ганновер провожали, думали, заживём в спокойствии.
Наверное, так и было бы, если бы не я со своим идиотским предложением. Ведь не успели в ЗАГсе закорючки черкнуть, всё поменялось. Рая просто в чёрта лысого превратилась… С чего такое сравнение пришло? Не накликать бы…»
Кирилл Андреевич попытался остановить поток чёрных мыслей, но они неслись нескончаемо. Теперь, освободившись от телесной оболочки с её болями, невыносимо изнывала душа.
Узник тьмы хотел уснуть, забыться хоть ненадолго, но вдруг с ужасом осознал: «Я не могу спать! И больше не смогу! Ни-ког-да!»
– Я же умру! Умру от этой тоски, от мучительных терзаний! – крикнул он в пустоту, поглотившую звук.
Опомнился. Схватился невидимыми руками за невидимую голову, прохрипел:
– Да я ведь уже… Я уже у-у-умер…
Задумался на мгновение и завопил нечеловеческим голосом:
– Так вот каков ты – ад!
Лишь только Кирилл Андреевич произнёс последние слова, его начало швырять по беспросветной обители. Натыкаясь и отталкиваясь от преград, он, словно мяч, летал от «стены» к «стене», от «потолка» к «полу». Наконец рухнул вниз лицом и тягостно заныл.
Распластавшееся «тело» вздрагивало. Руки и ноги бесконтрольно ёрзали по удерживающей его поверхности.
Внезапно под пальцем засветилось голубое пятнышко, и прямо перед глазами чёрная завеса, разделившись надвое, поплыла в разные стороны. Кирилл Андреевич поднялся на четвереньки.
– Что это?! – воскликнул он, уставившись в подобие монитора.
На «экране» разворачивались военные действия. Было не только видно происходящее, но и слышно каждого говорящего.
– Это же военный конфликт в Сирии! Какой кошмар! Не хочу за этим наблюдать! – крикнул профессор, ткнув пальцем в «экран».
Картинка тут же сменилась, открыв не менее ужасающее зрелище – охоту на слонов, граничащую с истреблением.
Кирилл Андреевич стал судорожно смахивать «окно» за «окном», но видел лишь жуткие сцены насилия и безутешного горя. В голове гудящим клаксоном пульсировала зловещая мысль: «И теперь с тобой это будет вечно! Вечно! Вечно!»
Внезапно чудовищная картинка сменилась сама собой, и поражённый Кирилл Андреевич замер перед «экраном».
– Мила? Племянница? Набирает чей-то номер? Леры?! Точно, она звонит моей дочери!
Глава 2
– Алло. Ты что, в такую рань? – сонно пробормотала Лера в трубку.
– У меня срочное, – еле слышно отозвалась Мила. – Кирилл умер… Дядя… мой. Твой отец.
Лера, отшвырнув одеяло, вскочила с постели.
– Что-о-о?! Милк, повтори! Нет! Этого не может быть! Он же ещё молодой! Пятьдесят шесть – не возраст! Откуда такая инфа?
– Баба Фая сообщила. Сказала, на операционном столе зарезали.
– Ты же говорила, у него просто что-то с желудком. Ничего особенного. Зачем операция?
– Врач хреновый попался. Аппендицит с язвой перепутал. Пока раскачивался, у Кирилла перитонит начался. Острый, кажется, или гнойный. Не помню. Я в этих терминах не смыслю…
– Мил, а почему Денис мне об этом не сообщил?
– Хороший вопрос. Если что, я тебе по-тихой докладываю. Отец и меня только в последний момент известил, не хотел, чтобы приезжала, с учёбы срывалась. А баба Фая, когда звонила, предупредила, чтобы я тебе ни гугу. Типа, он запретил.
Лера молчала соображая.
– Придурок, – отозвалась наконец. – Он, что же, думал, если отец со мной не общается, мне и знать не надо, жив тот или кони двинул?
– Да тут такое дело… – Мила замялась. – Короче, там наследство кой-какое осталось. Квартирка Кирилла. И тебе, вроде как, что-то с неё полагается. Но ты же моего отца знаешь, с кем он когда деньгами делился? Скорее всего, из-за этого хотел умолчать.
– Вот козёл! – в сердцах выкрикнула Лера. – Помешался на бабках! Я бы, может, и не стала претендовать, но теперь ему назло возьму всё, что полагается.