— Все остальное — личное, о котором я не намерен распространятся.

— Юрген, в моем договоре есть пункт о конфиденциальности полученных в ходе дела сведений. И если я его нарушу, с компанией больше никто не будет работать. Вы ведь проверяли репутацию «Стивенсон и сын»? Согласитесь, она безупречна.

— Не обижайтесь, Анна, но я не раскрываюсь перед тем, кого не знаю.

Вот упрямый осел! Плечо горело адским огнем, а из клиента приходится вытягивать важную информацию по крупицам.

— Представьте пациента, вроде вас скрытного, на приеме у доктора. Можно ли поставить диагноз, если больной утаивает симптомы?

— Диагноз уже поставлен, ваша задача — назначить лечение.

— Юрген, а почему вы решили, что на вас наслали проклятие «тысяча неприятностей и одна смерть»? Вдруг у вас обыкновенная полоса невезения в жизни?

Мужчина покачал головой:

— Нет, я знаю точно. И по моим подсчетам, количество неприятностей перевалило за пять сотен.

Экс-гонщик по жизни, то ли законченный пессимист, то ли хорошо проинформированный реалист, он не надеялся на ошибочность выводов. А ведь многие склонны к самообману, успокаивая себя и закрывая глаза на явные проблемы. Скупые ответы Бранда множили вопросы, которые хотелось задать, но усилившаяся боль заставила Аню взять тайм-аут.

— Простите, я оставлю вас ненадолго.

Подхватив сумочку, магичка встала из-за стола и поспешно вышла из зала, уповая, что ее уход не выглядит как бегство. И Юрген не заподозрит, что с ней что-то не так. В туалетной комнате Аня перевела дух и посмотрелась в зеркало. Яркий свет беспристрастно осветил бледное, перекошенное от боли лицо. Она обманывает саму себя — даже слепой заметил бы ее измученный вид. Хотя, учитывая проблемы экс-спортсмена, он вряд ли понял, насколько ей плохо.

Открыв холодную воду, девушка собралась снять приталенный жакет, как за спиной зашумел слив унитаза, и из кабинки выплыла тучная женщина в синем платье из какой-то тяжелой на вид ткани. Окинув оценивающим взглядом Аню, дама неторопливо вымыла руки и ушла.

— Наконец-то, — прошептала Данилевская и, не заботясь больше о возможных нежелательных свидетелях, скинула жакет. Оставшись в темно-фиолетовом платье-футляре без рукавов, секунду глядела на алое пятно на левом плече, затем смочила бумажное полотенце и приложила к зудящей метке. — Мм…

Холод слегка унял жжение, подарив облегчение на грани блаженства.

Вот и проигнорировала просьбу принца вампиров забрать пригласительный — его «любезно» доставили ей прямо в руки, точнее на плечо. Данилевская убрала размокшую бумагу — напоминающее солнечный ожог пятно с багровыми латинскими буквами «FA» после компресса не посветлело.

Накануне, после нападения вампиресс в квартире Лоренса, Аня не сразу поняла, что приключилось с ее рукой. А потом увидела на полу деревянную печать и едва сдержалась, чтобы не пнуть обугленный труп кровососки. Если верить сарафанному радио полуночного общества, печать протектора Нью-Йорка убрать может лишь он сам. И пока это не произойдет, метка разрастается, истязая своего носителя.

Во время допроса, проводимого, кстати, на кухне пострадавшего от вампиров Норманна, детектив Хантингтон заметил, как Аня морщится, и, бесцеремонно оголив ее плечо, разразился ругательствами. Чуть успокоившись, настоятельно советовал никому не рассказывать, что вампирши поджидали здесь ее, чтобы передать приглашение своего повелителя, а не для того, чтобы помучить неосторожного мага. Затем он вызвал такси и отправил сбитую с толка Аню домой.

Детектив Митчелл, не присутствовавший при допросе, о печати не знал. И, прощаясь, мягко пожурил Аню, что она вновь замешана в убийстве вампира, пускай это и была самозащита. Но Данилевская под действием адреналина продолжала остро воспринимать действительность и легко почувствовала неприязнь мага-полицейского.

Странно, в сложившейся ситуации вампир отнесся к ней лучше, нежели собрат по магии.

Аня, как ей и приказали, отправилась домой. Как же она удивилась, когда, выйдя из такси у дома Романа, увидела сидящего на ступеньках клыкастого законника. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что чужие глаза за ними не наблюдают, Хантингтон разжал широкую ладонь, на которой лежал стеклянный пузырек с темно-красной жидкостью.

— Это вам. Моя кровь. Когда будет невмоготу, капните на метку, и боль на некоторое время отпустит. Жаль, что больше ничем не могу вам помочь, Анна. — И, не дожидаясь реакции магички, вампир вложил ей в руку флакон и пошел прочь.

Провожая потрясенным взглядом этого непостижимого, грубовато-резкого мужчину, Аня спросила себя, какие из испытанных чувств сейчас сильнее. Удивление? Подозрительность? Злость? Какой резон вампиру помогать ей? Особенно когда из-за нее погибли две кровососки. Подаренная кровь — поступок от души или хитрый план по завлечению ее в ловушку? Искренен ли Хантингтон в своей заботе?

Первая мысль — выбросить пузырек в ближайший мусорный банк — улетучилась из раскалывающейся головы сразу после очередной волны боли, обжегшей плечо. Анальгетики, исцеляющая магия, законсервированная в одном из брелков браслета, не спасали, когда метка напоминала о себе. И где-то в четвертом часу утра Данилевская бесшумно, чтобы не разбудить Ромку, скользнула в ванную и капнула кровь Хантингтона на алое пятно.

Моментальная реакция — легкое онемение — несколько напугала девушку, и она вскрикнула, разбудив хозяина квартиры.