— Я отвезла его домой.

— Почему?

— Потому что я больше не хочу его.

— Не говори так, — огрызается он.

— Ты читал анкету? Я заполнила его. Ты это читал?

Между его бровями пролегает небольшая морщинка, он явно сбит с толку моей бессвязной речью. Прежде чем он успевает выгнать меня, я врываюсь через парадную дверь прямо в его кабинет.

Я слышу его шаги по пятам, и когда я поворачиваюсь к нему лицом, то замечаю, что на нем все еще рабочая одежда, в которой он был пару часов назад, но белая рубашка расстегнута, обнажая грудь и пробивающуюся прядь волос. Боже, я хочу прикоснуться к нему, провести по нему пальцами. Мне теперь нравятся волосы на груди?

Он протягивает руку, чтобы потереть лоб, выглядя измученным, и говорит:

— Шарлотта, мы действительно не можем этого делать. Мы не можем.

— Почему нет? — Огрызаюсь я в ответ.

Если и было какое-то подобие того, что я защищаю свои чувства, то теперь нет.

— Ты девушка моего сына! — В его тоне столько отчаяния, а на лице — смятение.

— Бывшая! — Кричу я в ответ.

— Разве это действительно имеет значение? Разве это делает меня меньшим куском дерьма, если он твой нынешний или бывший парень?

— А как насчет того, чего хочу я? Почему мне отказывают? — Вскрикиваю я.

— Мне никогда не следовало нанимать тебя. Все это было ошибкой.

Он теребит себя за волосы, уставившись в пол, и я теряю дар речи. Слишком расстроенная, чтобы злиться, и слишком сердитая, чтобы грустить.

— Почему ты так говоришь?

Внезапно его тело прижимается ко мне, одной рукой он обнимает меня за поясницу, а другой обхватывает мой подбородок. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего, когда он шепчет:

— Потому что я не ожидал, что ты будешь такой идеальной. Я понятия не имел, что держать свои руки подальше от тебя будет так трудно. А потом я вошел в тот день и нашел тебя на коленях…

Он крепко зажмуривает глаза, прижимаясь своим лбом к моему.

— Господи Иисусе, Шарлотта. Ты понятия не имеешь, что ты со мной делаешь.

— Да. Потому что мне нравится то, что я чувствую, когда я с тобой. Я вижу, как ты хочешь меня, как сильно ты меня обожаешь. Скольким людям действительно удается почувствовать это с кем-то? Зачем мне вообще отказывать себя в чем-то подобном?

— Мы никогда не сможем позволить никому узнать об этом, — отвечает он когда его взгляд опускается на мои губы.

— Это никогда не могло быть правдой. Ты заслуживаешь лучшего, чем быть чьим-то грязным секретом.

Я знаю, что он прав, и где-то в будущем я возненавижу себя за это импульсивное решение. Но в данный момент мне все равно.

— Я хочу все, что смогу получить, — отвечаю я. — Я хочу тебя.

Я едва успеваю произнести эти слова, прежде чем его рот прижимается к моему. Это происходит так быстро, что мы теряемся в ядерном потоке губ, языков и зубов, изголодавшихся друг по другу.

У его рта вкус бурбона, и он целует меня длинными, мощными движениями языка, от которых у меня в животе порхают бабочки.

Я практически парю в воздухе, пытаясь не отставать от жадного движения его рта напротив моего. И когда он рычит, прикусив мою нижнюю губу, я тихонько напеваю в ответ.

Он нужен мне, как кислород, я хватаю ртом воздух с каждым движением наших языков, когда наши руки хватаются и прикасаются друг к другу так сильно, как это возможно.

Как и предполагалось, крепкие мышцы его тела ощущаются моими пальцами как рай. Я провожу руками вверх и вниз по его спине, наслаждаясь тем, какой восхитительный он на ощупь под этой облегающей хлопчатобумажной рубашкой. В этот момент нет ничего, что изображало бы Эмерсона человеком на двадцать лет старше меня. И я не чувствую, что не заслуживаю его, потому что он не в моей лиге. Это просто похоже на нас, момент, который готовился месяцами и стоил каждой мучительной секунды тоски.

Я прижимаюсь спиной к стене, когда его рот спускается к моей шее. Эмерсон едва выныривает, чтобы глотнуть воздуха. Он похож на человека, которого оставили умирать с голоду и которому наконец предложили поесть.

Его руки хватают меня за задницу, когда он поднимает меня, обвивая мои ноги вокруг себя, и прижимая меня к стене. Твердая, как камень, выпуклость в его штанах трется о мой клитор, и я взрываюсь от звука, взывая к нему.

— Моя девочка хочет этого, не так ли? — Рычит он, делая это снова.

— Да! — Плачу я, притягивая его для еще одного поцелуя.

— Тогда встань на колени и достань его.

Никто никогда не поднимался на колени быстрее, чем я в этот момент.

Жар разливается у меня внутри при одном звуке его сексуальных команд.

Я хочу большего — мне нужно больше.

Я хочу, чтобы Эмерсон Грант доминировал надо мной так, как никогда раньше, говорил мне все грязные вещи, которые он хочет сделать со мной, и все грязные вещи, которые он хочет, чтобы я сделала с ним. Я буду выполнять все до единого приказа без колебаний. Его голос подобен лаве, стекающей по моему позвоночнику, и я похожа на липкую сабу, готовую делать буквально все, что он скажет.