Донато никогда раньше не слышал, чтобы Уршель ругался, и это его беспокоило. Ему нужно было продемонстрировать южанам, что он может добиться исполнения их воли без каких-либо заминок. Он должен был это сделать, если хотел получить то, что хотел.

Жители деревни восприняли ваше присутствие с гораздо большим энтузиазмом, чем я мог надеяться. Я не хочу угрожать такому положению дел". Это было слабо, но это было лучшее, что он мог придумать.

Посол Уршель нахмурил брови, поэтому Донато быстро продолжил.

В старые времена драки между воинами были обычным делом. Правда, они не приводили к столь… жестоким побоям. Дело в том, что люди не видят в этом ничего необычного. Воины — жестокие люди, и они ожидают, что жестокие люди будут вести себя так время от времени. Особенно после такой победы, как мы одержали над Расбруком".

Лицо посла оставалось безучастным, и Донато мог сказать, что он ничего не добился. Если люди увидят, что их воины наказаны за то, что ваши солдаты проиграли им битву, их мнение о вас изменится. Быстро и кардинально. Это может создать нам обоим множество проблем, и я боюсь, что это может даже прервать поток серебра на юг".

Глаз посла дернулся, и Донато понял, что он наконец-то попал в точку.

'Это может вызвать такую суматоху?'

Донато кивнул. 'Если жители деревни подумают, что солдат побили, а потом побежали домой рассказывать сказки…'

'Понятно', - сказал посол.

Донато был уверен, что посол многое приобрел благодаря своей связи с Леондорфом, как в финансовом плане, так и в плане благосклонности за то, что отправил столько богатств своему хозяину, Маркграфу. Он не хотел расстраивать ситуацию больше, чем сам Донато.

Я полагаю, что мы можем оставить это на время, но это не значит, что я забыл об этом", — сказал посол. Когда ситуация станет более прочной, мы сможем вернуться к этому вопросу".

'Я с нетерпением жду этого'.

Донато откинулся в своем кресле во главе стола и смотрел, как посол покидает Большой зал, чтобы вернуться в свою роскошную резиденцию на другой стороне площади. Было полезно, что Вулфрик нажил себе врага в лице посла. Еще один шаг к тому, чтобы отплатить Вульфрику за глаз.

Вулфрик знал, что после драки будут неприятности. Оставался только один вопрос — насколько. Ему не нравилась идея бежать от чего-либо, но сейчас, похоже, было самое подходящее время отправиться в давно задуманное им путешествие.

Вульфрик планировал сохранить свой отъезд в тайне до самого последнего момента. Единственное, что его сдерживало, — это мысль о том, что ему придется покинуть деревню. Не нужно было долго раздумывать, чтобы отбросить эту мысль. Он больше не играл никакой роли ни в защите деревни, ни в руководстве ею. Многие даже не заметят его отсутствия, и большинство из них будут рады этому. Все вещи были собраны, и оставалось только попрощаться с теми немногими людьми, по которым он будет скучать. Он понятия не имел, куда направляется, но ему предстояло исследовать очень большой мир, и большая его часть лежала на юге.

Когда он шел к кирхе, чтобы попрощаться с Этельманом, он заметил, как к постоялому двору подъехала и остановилась Эльцбургская карета. Она курсировала туда и обратно между Леондорфом и городом раз в неделю. Когда дверца открылась, из нее вышла молодая женщина с небольшим саквояжем. У нее были темно-рыжие волосы, ниспадавшие каскадом на плечи. На ней было длинное синее платье с белой блузкой и темно-синим лифом, украшенным черной нитью. Он не мог видеть ее лица, но одной ее фигуры было достаточно, чтобы привлечь его внимание. В Леондорфе было мало привлекательных молодых женщин, не считая проституток, которые следовали за солдатами на север.

Она выглядела слишком хорошо одетой. Может быть, возлюбленная южного офицера? Учитывая ее одежду, Вулфрику пришло в голову, что она может быть дочерью посла. Если это так, то Вулфрику захотелось представиться. Последнее оскорбление в адрес посла перед уходом. Прошло так много времени, что он успел обдумать все эти возможности, прежде чем понял, что это Адальхаид.

Вульфрику не нужно было видеть ее лицо. Высокая, стройная, с каскадом рыжих волос, он понял это по тому, как она стояла. Его сердце бешено колотилось, и он не знал, что делать дальше. Единственное, что он знал наверняка, это то, что его план по уходу был провален. Он почувствовал головокружение и не мог перевести дух. Ему нужно было уйти с площади. Он не был готов к тому, что она увидит его. Он не был готов к разговору с ней.

Она выглядела так же, как он ее помнил, только лучше во всех отношениях. Она выросла в красивую женщину с изяществом и уравновешенностью. В его ушах все еще звучал ее смех, и мысль о ней наполняла его одновременно радостью и отчаянием. Он не знал, что ей сказать. Он не ожидал, что она когда-нибудь вернется. Какой бы она была сейчас? Еще три года в городе должны были изменить ее — она провела там большую часть последнего десятилетия. Что бы она думала о нем теперь, так сильно изменившись, в то время как он остался прежним? Может быть, она замужем?