Уже поздно, и откинувшись на спинку кресла, я прикрываю глаза. Хочется покемарить минуток шестьсот, но расслабиться не удается. Почти в тот же миг дверь вновь распахивается, и даже не открывая глаз, я знаю кто это. Только два человека в этом мире могут вот так врываться ко мне. Это Калида и Куранбаса! Половец на левом берегу, на стрельбище, стало быть…

Открываю глаза и вижу, что угадал. Калида уже подходит к столу и, нагнувшись к моему уху, шепчет.

— Взяли обоих! Пока в караулке их запер, что делать-то с ними дальше?

Мне вдруг становится смешно — тоже мне конспиратор, и я не сдерживаю улыбки.

— А ты чего шепчешь-то?

— Тьфу ты! — Калида тоже расплывается в смущенной улыбке. — Да по привычке! Пока этих ордынцев пасли…

Я уже не слушаю. В памяти встает голос одного из монгол, того что покрупнее. Такой шепелявый и заискивающий. Это решает дело, и я поднимаю взгляд на Калиду.

— Пусть из кузницы принесут в подвал молот, пару клещей пострашнее, плетки, жаровню и колоду для рубки дров. — Подумав еще, добавляю. — В жаровне огонь пусть разведут, и этого блаженного, что у крыльца вечно отирается, туда же.

Калида уже понял и, усмехаясь, кивает, а я еще добавляю.

— Как все приготовят, того, что повыше, туда отведешь и меня кликнешь.

Еще раз кивнув, Калида ушел выполнять наказ, а я мысленно усмехнулся.

«А что поделаешь! Ну нету у меня камеры пыток! Нету!»

В кремле есть, но туда вести ордынца чревато. Еще неизвестно, кто за ним стоит, и светиться лишний раз не хочется. Светиться не хочется, а впечатление, что я не шучу, произвести надо, вот и приходится изворачиваться.

Где-то с полчаса ожидания, и Калида возвращается. Не заходя в кабинет, он застывает на пороге.

— Все сделал, как ты просил.

Я тут же поднимаюсь, и мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Затем пройдя мимо гостиной и кухни, идем длинным коридором и вновь спускаемся. Лязгает железный запор, скрипит толстая дубовая дверь, и в нос ударяет неприятный запах сырой земли и гари.

Коптит лампа в руках караульного, отбрасывая на стены и пол пляшущее желтое пятно. Мы идем за ним к дальней приоткрытой двери, из проема которой вырывается пучок света.

Потолок в подвале высокий, но чтобы зайти в камеру, приходится нагнуться. Вхожу и осматриваюсь по сторонам. Антураж соответствующий, Калида не подвел.

У жаровни полураздетый сумасшедший в толстых рукавицах увлеченно мешает раскаленной кочергой горящие угли. Его взгляд горит неподдельным безумием, а губы выдают восхищенное мычание. На столе разложены несколько видов клещей, молоток и пила, а посредине камеры стоят деревянные козлы для распилки дров с привязанным к ним голым ордынцем. Он лежит животом вниз, посверкивая белками глаз и поскуливая сквозь забивший рот кляп.

Беру табурет и сажусь прямо перед свесившейся головой пленника. Калида, схватив ее за волосы, поднимает ко мне круглое широкоскулое лицо.

Выдернув кляп, задаю простой вопрос.

— Кто и зачем тебя послал?

В ответ раздается сбивчиво-испуганное.

— Я простой погонщик… Вы меня спутали с…

Прерывая его, вдруг подбегает сумасшедший, махая железным прутом с алым, раскаленным концом. Радостно мыча и хвастаясь своей игрушкой, он пускает слюни и крутит палящим жаром прямо перед лицом ордынца.

Подумав, что лучше и придумать было нельзя, кричу прямо в залитое потом лицо.

— Говори правду и останешься жив! Иначе…

Дальше вместо меня мычит блаженный, шевеля раскаленным железом у самого носа монгола.

Мой расчет оказывается верным, и не выдерживая, ордынец срывается.

— Не надо! Я все скажу! Все!

Удовлетворенно отправляю блаженного Якова поиграться с огнем у жаровни, а сам впиваюсь взглядом в пленного.

— Ну…! Соврешь и будешь молить меня о смерти.

Ордынец, крутя обезумевшими глазами, начинает быстро-быстро говорить, но я все же успеваю разбирать его полубессвязную речь.

Получается, старший, как я и предполагал, тот второй. Он доверенное лицо некоего Юсуфа Ага. Человека, входящего в ближний круг Берке.

«Берке — родной брат Батыя. — На автомате отмечаю я и не совсем понимаю. — Какое дело Берке до меня и до Твери?»

Ордынец уже начал заговариваться, и мне приходится криком направить его в нужное русло.

— Говори! Что вы здесь вынюхивали?! Зачем Берке копать под меня?!