Шрифт:
Щёлкнула вдруг, впуская на лестницу ещё кого-то, дверь.
– А, вот ты где! Так жаждешь уединения или… Боже, а это ещё что такое… забавное?
Гордеев полуобернулся, и я увидела за его спиной ту самую брюнетку с хищными алыми губами. Неловко улыбнулась ей:
– Здрасти… – и тут до меня дошло что «Это ещё что такое забавное» – это вообще-то про меня. – И до свидания! – Ударила Гордеева по руке, заставляя выпустить из угла, но он удержал. Коротко бросил брюнетке:
– Лор, я занят.
– Вот этим? – фыркнула она. – У тебя там Коломоец один бродит, а ты тут с лохматыми малолетками обжимаешься…
– Я занят! – неуловимо изменившимся тоном повторил он, и стерва, мгновенно подобрав алые губёшки, схватилась за дверную ручку.
– Поняла. Тогда жду звонка.
Потянула на себя дверь, но теперь уже не сдержалась я:
– Привет вам от дедушки Фрейда!
Брюнетка замерла.
– Чего?
– Чего слышали!
– Лора, иди, – повторил Гордеев.
– Нет, погоди, – недобро сощурилась она. – Интересно, что же передал мне дедушка Фрейд.
– Ой, а я бы на вашем месте послушалась дяденьку, – ехидно улыбнулась я. – Если, конечно, не хотите, чтобы он узнал, что ваша красная помада говорит о неудовлетворённом сосательном инстинкте.
– Чего-о-о?! – угрожающе двинувшись в нашу сторону, задохнулась она, но Гордеев предупредительно выставил вперёд руку:
– Лора, иди. Иди!
Она, резко развернувшись на каблуках, дёрнула на себя дверь:
– Сучка малолетняя!
– Шимпанзе! – не осталась я в долгу, а, едва она скрылась, снова попыталась вырвать руку из захвата Гордеева, но безуспешно.
– Не бери в голову, – дёрнул он щекой. – Это так. Вообще она нормальная, просто работая у неё нервная. Ну а у тебя-то что? Ничего необычного не замечала? Слежку, например?
– Нет! – теперь я не призналась бы ему в своих проблемах даже под дулом пистолета.
Он удивлённо вскинул бровь:
– Хочешь сказать, всё спокойно?
– Да!
Помолчал, раздумывая.
– Это хорошо. Но странно. Я бы на твоём месте не расслаблялся.
– А я бы на вашем месте поспешила за Лорочкой, пока её красноречивые сигналы не считал какой-нибудь другой бабуин!
– М-да… Сложно с тобой по-нормальному.
– Просто держись от меня подальше, и все дела!
– Можно подумать, это я за тобой сюда прибежал, – усмехнулся он, но руку наконец отпустил. – Ладно, иди. Погоди! Ну а почему шимпанзе-то?
– А потому что зоологию изучать надо! 1 – пихнула я его и бросилась вниз по лестнице.
1
Имеется в виду поведение самок шимпанзе в период течки, когда они иногда встают на голову для того, чтобы продемонстрировать самцам свои вспухшие, покрасневшие половые органы, демонстрируя таким образом готовность к спариванию.
– Будут проблемы, звони! – донеслось мне вслед.
Переночевала я у Махи. Собственно, для этого и шаталась по торгушке до последнего.
– Ну это как бы… – недовольно скривилась она на моё появление, но дала войти. – Может, тебе просто денег на такси занять?
– А смысл? Не успею оглянуться, как опять к тебе.
– Но это же не значит, что ты должна у меня поселиться. Сними хату поближе и забудь про «последнюю маршрутку». Какие проблемы?
– Да нет проблем, – как можно жалобнее вздохнула я. – Просто среди ночи это невозможно, а я всё равно давно хотела тебе кухню прогенералить.
– Ладно, – согласилась она. – Тогда ляжешь тоже на кухне, там диванчик раскладывается. Но не бери в привычку, ясно? Я тебе не хостел.
Это было унизительно, хотя и соответствовало моей добровольно выбранной роли человека без лица. И всё же, засыпая после отдраенного до скрипа гарнитура, я не удержалась и пофантазировала на тему того, как Машка случайно узнаёт, что каких-то три года назад её домработница ездила на крутой тачке с личным шофёром и жила в домике сравнимом разве что с небольшим дворцом культуры – с такими же колоннами и хрустальной люстрой почти до пола.
Конечно, толку от того нежданного и недолгого шика-блеска лично мне тогда было мало, потому что друзья-подружки и тусовки мне запрещались в силу возраста, а соседи по посёлку скорее ненавидели… Но об этом Машке знать не обязательно. Просто лично мне никогда и в голову не приходило кичиться своим зажратым положением при резко разбогатевшем папаше. Я, вон, даже уборку в своей комнате до последнего сама делала и прекрасно помнила те времена, когда, после увольнения отца из армии, жили на его смешную пенсию и мамину зарплатку продавца магазинчика у дома. По съёмным квартирам мотались, в списке позорных «несдавальщиков денег» на школьную охрану числилась.