И, разумеется, иногда проходили тренировки в смешанном составе, когда я испытывал себя в борьбе против всех вместе. Правда, в последнем случае мне очень больно прилетало и повторять такой опыт не очень хотелось. И тем не менее, такие тренировки я не забрасывал, понимая их полезность.

Хотя куда больнее было тогда, когда за меня бралась Виктория. С её безумной скоростью и ловкостью я просто ничего не мог сделать. А как изящно она проводила каждую атаку… Жаль, правда, за этим изяществом следовала боль, которую при моих нынешних способностях было тяжело так просто заглушить или не обращать на неё внимания.

Да, с одной стороны, я получил свой первый круг маны, а вот с другой — большого эффекта я от этого не добился. Большая, пусть и не критичная часть моих и Евгения воспоминаний была перемешана и запечатана. Часть этого клубка я распутал, но ведь только часть. И покуда каждый кусок или почти что всё не будет в должной мере распечатано, я не смогу проявить свои способности.

Недаром маги-аналитики первым делом учатся тренировать разум. Если разум будет не в порядке, то и применить свою магию на все сто процентов он не сможет никак. В том числе в контроле эмоций. Другими словами, вместо того, чтобы полностью заглушить боль, он заглушит её процентов на сорок-пятьдесят. И то всё это весьма условно.

Правда, при этом я недавно стал задаваться ещё одним вопросом, на который пока не видел ответа. Это было очень странное чувство. Я понимал, что чувствовал почему-то боль незадолго до своей смерти.

Нет, речь шла не о магическом истощении, которое, разумеется, тогда тоже присутствовало. В таком случае даже полный контроль эмоций не способен её заглушить, ибо природа этого явления не физическая.

Это была определённо душевная боль. Перед смертью я ошибочно подумал, что опустошён после выполненной цели, за которой больше ничего не стоит. Однако после встречи с Викторией и той странной теплоты, которую почувствовал сердцем в ответ на её действия, я стал сильно сомневаться в этом.

Будь это опустошение, я бы не почувствовал вообще ничего. Ведь как можно ощутить то, чего нет? Выходит, за этой самой пустотой что-то стояло. Что-то, чего я сам не видел и не знал. Но что это могло быть?

И моим единственным предположением на этот момент было лишь одно — возможно, я сам по какой-то причине запечатал в себе это воспоминание или даже часть воспоминаний. Намеренно или нет — не знаю. Но как сам факт…

Не знаю, что именно я скрыл от себя, но я при этом отчётливо понимал, что оно точно перенеслось со мной в этот мир, как и вся память в целом. Значит, рано или поздно я до этого доберусь. И в итоге узнаю правду.

До того момента смысла копаться в данной теме нет. От этого только голова начинает болеть сильнее, будто предупреждая меня, что ещё пока рано касаться этой темы.

Возвращаясь к бою с Викторией — я в тот момент даже почувствовал себя таким же беспомощным, как в прошлой жизни, когда моя наставница избивала меня «костоправом». Впрочем, бодрости духа я не терял и пытался отбиваться, чем только раззадоривал сестру на новые тренировки.

Всё же магический мечник, это пусть и не маг в полной мере, но тоже довольно опасные противники. По нашим тренировкам я на собственном примере понял, почему Виктория настолько не боится высказывать собственное мнение и вообще ведёт себя столь нагло. И ведь это не из-за того, что она из рода Львовых, это уже её личные заслуги.

У Георгия Иннокентьевича в эти три дня появилось очень много работы, это факт, который сложно отрицать.

Ещё в эти дни я имел возможность поработать с артефактами. Починка перчаток Намора, которые я подарил Анне, тоже занимала немало времени, вплоть до момента, пока не пришла посылка Борея с нужной мне пилюлей, которую нельзя было приобрести сразу на аукционе.

Справился Суворов-младший на удивление быстро, только вот я не думал, что он достанет настолько качественный образец «Света Агдейна».

По сути, травы были теми же, только даже по внешним признакам было видно (для того, кто разбирался в алхимии, конечно же), что пилюля имеет более насыщенный и тёмный оттенок. Это означало, что там использовались гораздо более древние травы, которые в свою очередь ещё больше пропитывались маной.

В алхимии я не то чтобы прямо хорошо разбирался, но такие нюансы понимал.

Нет, не спорю, для магов восьмого круга, пожалуй, это даже, можно сказать, слабая пилюля, но я-то, вообще-то, первого! Я даже не успел бы проглотить эту пилюлю, как меня разорвало бы на части от энергии, находящийся внутри неё.

Проблема была в том, что я хотел поглотить энергию, находящуюся в пилюле, не непосредственно приняв её внутрь, а, наоборот, чтобы она сама начала выпускать ману наружу, а я бы её поглощал путём медитации, описание которой в этом мире мне не встречалось, но тем не менее она здесь работала. Да, очень много энергии в таком случае ушло бы в никуда, но это был самый безопасный способ, известный мне.

Так в чём проблема? В том, что у такой пилюли очень крепкая наружная оболочка, которая служит для того, чтобы мана никуда не могла выйти, иначе она просто со временем потеряла бы свои свойства. Пурпурная пыльца как раз должна была её ослабить, чтобы уже я при небольших усилиях мог бы сломать и начать впитывать ману. Собственно, поэтому мне её так много и потребовалось.