Чуть ниже по склону, в стороне от креста, сидели на земле у скального выступа четверо воинов в шлемах. Дымился костер, на охапке веток лежали мечи. Воины неторопливо хлебали из котелков. Уходящий вверх серый угловатый бок скалы был испещрен широкими и узкими отверстиями - там, вероятно, находились пещеры. Вход в одну из них темнел за спинами стражей пятном треугольной формы. Вторая группа воинов - десятка полтора человек расположилась лагерем у дороги, ведущей к городу. Там тоже горели костры; белели походные палатки, поодаль, ближе к болотистой лощине, паслись ездовые животные, помахивая пушистыми хвостами. А на самой вершине скалы, в расселине, незаметные для тех, кто внизу, но не скрытые от "глаз" летящего в вышине Помощника, привалившись спинами к камням, сидели трое в темных накидках, скрывающих лица.

Родственники? Ученики?

Крест постепенно уплывал вдаль, смещался к краю иэображения, потому что Помощник делал вираж над морем, перебираясь в следующий квадрат.

– Что там наш информаторий?
– Пархоменко покопался в поддлокотнике кресла.
– Сейчас он нам выдаст.

Медведев поморщился.

– Зачем, Ваня? И так известно, что т о г д а тоже был некий катаклизм - если верить написанному.

– Для наглядности, для наглядности, - приговаривал Пархоменко, поднеся к уху шарик ответчика.
– Вот, слушай. От Матфея святое благовествование.
– Он закрыл глаза, медленно повторяя шепот автоответчика: - "И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись..." Так, теперь Марк.
– Он замолчал, слушая.
– Ага, у Марка только тьма по всей земле и опять же разодранная завеса. Лука... Тьма, та же завеса... И Иоанн... У Иоанна без чудес.

– Тьмы, однако, никакой не было, - заметил Медведев.
– Уж тьму-то мы с тобой и из-за моря не прозевали бы.
– (Накануне и он, и Пархоменко исследовали материк-II).
– Брось аналогии, Ванюша, неплодотворное это дело.

– И все-таки земля потряслась, - задумчиво сказал Пархоменко.
– Вот что, Луис, давай-ка сейчас махнем туда и посмотрим.

Медведев поднял брови.

– Ты что, Ваня! А профилактику биоподсадкам когда делать думаешь?

– Сделаю! До утра провожусь, но сделаю.
– Пархоменко стремительно поднялся.
– Пошли, Луис, прогуляемся.

...Они пронеслись над темной долиной, невидимые в силовых коконах, и, отыскав нужное место, опустились неподалеку от берега моря. Море было спокойным, в нем отражались звезды. В низине спал в темноте город, там не светился ни один огонек. Тьма не мешала разведчикам, они видели все окружающее так же хорошо, как днем, на то и были разведчиками.

Огромный крест лежал на склоне, словно вырванный иэ земли каким-то великаном.

– Гвозди, Луис.
– Пархоменко дотронулся до шероховатой поверхности бревна.
– Они егo распяли.

Пархоменко говорил тихо, хотя вокруг, кроме них двоих, никого не было. Исчезла стража, охранявшая вход в пещеру, исчез военный лагерь, и расселина на вершине скалы тоже была пуста. Только поваленный крест. Только охапка сломанных веток. Только пепел костра, обглоданные мелкие кости и разбитый глиняный сосуд - следы трапезы воинов-стражников. И вход в пещеру...

– Не люблю ночные прогулки, - проворчал Медведев.
– Ночью спать надо. А если и гулять -так не с тобой, а с большеглазой мечтательницей.

Пархоменко не ответил. Затаив дыхание, он направился к пещере. Сердце колотилось часто и гулко, словно хотело дать знать всем мирам о своем существовании.

– Конечно, тело унесли из пещеры, так что зря идем, - проворчал Медведев за спиной.
– Поклонники унесли. А скорее всего, эти ребята в шлемах. Привязали камень к ногам - и в воду, во избежание большого беспокойства. И вообще, Ванюша, у тебя же все на воздухе построено. На песке. Может быть, они каждого второго таким манером на тот свет отправляют. Мы же пока ничего о них не знаем.

В пещере было прохладно и пусто. Ребристые каменные стены, ребристый каменный свод потолка. На каменном полу - тонкий слой песка, занесенного ветром с близкого берега. Ничего. Никого.

Никого...

...Они сидели на краю обрыва и смотрели на сонно вздыхающее море. Звезды, мигая, переглядывались со своими отражениями. Позади, в долине, спали чужие города и селения.

– Понимаю, Ванюша, идея красивая, - говорил Медведев.
– Мол, мы, земляне, не избранные... Он един для всех... Воплощается в разное время в разных мирах... Он един ддя всех миров, он подлинный господин этих миров и всех уверовавших он примет к себе... Красиво, не спорю. Но где уверенность? Уж если на то пошло, знаешь, какова вероятность того, что мы попадем в нужное время в нужное место, как раз в момент распятия?

– Знаю, - сказал Пархоменко.
– Одни нули после запятой. Но ведь попали.

– А!
– Медведев отмахнулся.
– Землетрясение, ты прекрасно понимаешь, тоже не доказательство. Мы же не знаем сейсмической активности данного района. И потом, евангелисты все-таки еще и о тьме говорили. А где же тьма?

– Луис, не надо. Почему обязательно все должно быть точь-в-точь? И вообще, закругляйся с объяснениями. Да, и Воскресения, скажешь, не было. Просто унесли тело. Похитили. Концы в воду. Возможно. Мы, практически, еще ничего не знаем...