Мужчины выволокли его и бросили на мостовую. Фары были затемнены, но все равно их свет казался полковнику нестерпимо ярким. Он слышал, как взвыл мотор, когда женщина за рулем тронула машину, различал силуэты обоих мужчин, остановившихся неподалеку на обочине, чтобы удостовериться, что все прошло как надо. Это были его последние связные мысли. После этого события развивались слишком быстро.

Один из мужчин что-то крикнул - впервые кто-то из сообщников открыл рот - затем - или, может быть, одновременно - Картрайт услышал шум мотора. Какой-то спортивный автомобиль, визжа тормозами, остановился на противоположной стороне улицы, из него выскочил рослый мужчина и бросился к нему.

– С ума сойти, - сказал пришелец. Удивительно, но он произнес это по-английски.

Мужчина достал перочинный нож и выковырял кляп. Полковник, едва не поперхнувшись, выплюнул изо рта спичечный коробок, которым рот был заткнут для дополнительной страховки.

– Постарайтесь поскорее исчезнуть, - посоветовал он.

Вновь прибывший в несколько шагов вновь оказался у своей машины. Со стороны грузовика приближались шаги, раздался какой-то возглас - то ли предостережение, то ли угроза.

– Моя фамилия Картрайт, - прохрипел полковник.
– Свяжитесь в Монако с Сюртэ и сообщите...

Он запнулся, сообразив, что человек не сел в свой автомобиль. Он остался в глубокой тени, в стороне от света фар спортивной машины. Из этой тьмы резко и неожиданно блеснула вспышка выстрела. Потом еще.

Звук падения тел, шорох, - и тишина.

Десять секунд тишины. Затем со стороны спортивного автомобиля донесся голос:

– Их было только двое?

– Еще в грузовике, - с трудом выдавил Картрайт сквозь пересохшее горло.
– Женщина.

– Ладно, - буркнул незнакомец и не спеша направился к грузовику.

После третьего выстрела опять воцарилась тишина. Затем к нему приблизились шаги, медленные и спокойные.

– Значит, трое?
– спросил незнакомец.

– Совершенно верно - трое.

– Женщина...
– Голос в темноте звучал задумчиво.
– Надеюсь, я поступил правильно. Но боюсь, что немного увлекся.

– Такое случается, - успокоил Картрайт.
– Но это было верное решение.

– Ну, раз вы так считаете... И что теперь?

– Прежде всего помогите избавиться от этих проклятых веревок, взмолился Картрайт.

– Где вы научились так стрелять?
– спросил он, уже сидя в спортивном автомобиле.

– У меня всегда при себе пистолет, - заявил Бойд, снял руку с руля и похлопал по крышке бардачка.
– Я работаю в коммерческом банке в Ментоне. Иногда приходится держать при себе довольно крупные суммы. В этом случае лучше застраховаться от неожиданностей.

– Несомненно. Но вы не ответили на вопрос.

– Специально я не учился. Просто у меня верный глаз. Впрочем - а как вы здесь очутились? Или об этом спрашивать не стоит?

– Собственно говоря, нет. Мою постыдную роль в этом ночном приключении не следует предавать огласке.

– Значит, вы из секретной службы, - констатировал Бойд. Это, наверно, интересно?

– Ну, как на это посмотреть.

– Возбуждает?

– Дело вкуса.

– Я, во всяком случае, так представляю.

И он слегка скривил рот - то ли презрительно, то ли насмешливо. Только спустя пару секунд полковник понял, что Бойд улыбался. Он улыбался, потому что это приключение доставило ему удовольствие. О вкусах, действительно, не спорят, - подумал полковник.

* * *

– И вы его завербовали, - констатировал Фаддер.

– Да.

– Все это как в плохом романе.

– Он несколько неотесан, это я должен признать. Но все мы начинали с малого.

– Я бы не сказал...

– Будьте откровенны: вы настроены против Бойда только потому, что он не Себастьян Траут и не старый ваш коллега. Но молодые люди тоже хотят отличиться.

– С Феррамонте?

– Я полагал, что выразился достаточно ясно, - терпеливо повторил Картрайт.
– Феррамонте и Ортис - это две совершенно разные проблемы. Ортисом займется Бойд.

– Я это знаю. Вы это знаете. Но, может быть, это знает и Феррамонте?

– Я ему не сообщал...

– Мне это не по вкусу.

– Не нужно упрямиться, Джонни. Это бессмысленно.

– Я не упрямлюсь.

– Войдите в мое положение. Знаете, сколько платит министерство фирме "Эминекс" за ваши бесценные услуги?

– Никаких иллюзий на этот счет я не питаю.

– Что это значит?
– вопрос прозвучал уже чисто по-военному.

– Эти шесть тысяч в год отстегивают налогоплательщики, а не министерство.