– Может, пойдем на кухню и ты мне все расскажешь?

Я повела ее вниз по лестнице на кухню.

– О, да тут ни единого пятнышка, твоя мама тобою бы гордилась! Знаешь, сто лет тут не была. – Анджела выдвинула отцовский стул из-под стола, а я встала спиной к плите.

– Итак, Салли, твой отец умер?

– Да.

– Ох, бедный Том! Он долго болел?

– Сначала он стал заметно медлительнее все делать, а потом слег примерно месяц назад и уже не вставал.

– Но я не понимаю, почему Том не позвонил мне? Я бы сразу примчалась. Я бы позаботилась о том, чтобы он комфортно себя чувствовал.

– Отец прописывал рецепты на обезболивающие и посылал меня за ними в Роскоммон.

– Он прописывал рецепты сам себе? Это не совсем законно.

– Он прописывал их на мое имя. Он сказал, что не сядет за это в тюрьму, как и я.

– Понятно. – Анджела помолчала. – И когда конкретно он умер?

– В среду, ночью. Отец был уже мертв, когда я принесла ему чаю с утра.

– Ох, дорогая моя, это, наверное, было очень тяжело. Знаешь, я не хочу совать нос не в свое дело, но Морин Кенни…

– Кто?

– Морин, жена мясника. Она заявила, что ты сказала, будто похорон не было и ты кремировала его сама.

– Да.

– И где прошла кремация?

– В садовом сарае.

– Прости, что?

– В садовом сарае.

– Здесь? За домом?

– Да.

– А ты не думала позвонить кому-нибудь? Мне, в больницу, в похоронную службу?..

Я почувствовала, что у меня неприятности. Я сделала что-то не так.

– Он сказал мне вынести его вместе с мусором.

– Он… что? Он пошутил, он не мог иметь именно это в виду.

– Он не сказал, что это была шутка.

– Но почему ты была уверена, что он мертв?

– Он не дышал. Вы хотите посмотреть на мусоросжигательную печь?

Ее глаза округлились.

– Но так не утилизируют… Салли, это серьезно. Только профессиональный медик может констатировать смерть. Он не оставил никаких инструкций по поводу похорон?

– Нет, мне кажется… – И тут я вспомнила про конверт. – Он оставил мне это. – Я достала конверт из кармана.

– И что там говорится?

– Я пока не открывала его.

Все эти разговоры окончательно меня разволновали. Обычно я либо вообще ничего не говорю, либо говорю слишком много, и при этом мои слова кажутся абсурдом всем, кроме меня.

Я схватилась руками за голову, и Анджела сбавила тон.

– Хочешь, я открою его? Можно мне прочесть?

Я кинула в нее конверт и пошла к пианино, но оно меня не успокоило. Тогда я поднялась в свою комнату и заползла под одеяло и мягкий голубой плед. Я снова начала дергать себя за волосы. Я не знала, что делать. Я не понимала, когда Анджела уйдет. Я прислушивалась и ждала, когда захлопнется входная дверь.

Меня разбудил тихий стук. На улице сгущались сумерки. Видимо, я отключилась. Со мной такое бывает, когда я расстраиваюсь, хотя этого не случалось уже много лет.

– Салли? – прошептала Анджела. Я взглянула на часы. Она просидела здесь три часа и двадцать пять минут.

– Да?

– Я сделала чаю и фасоли с тостами. Тебе надо подняться, потому что нам нужно кое-что обсудить.

– Чай с сахаром?

– Пока нет, – сказала она, – но я добавлю.

– Какую ты взяла кружку?

– Я… я не знаю.

Я открыла дверь и пошла за Анджелой по коридору.

Она подала мне чай в отцовской фирменной кружке со «Скрэбблом». Я добавила полторы ложки сахара и плеснула молока. Анджела заварила себе чай в фарфоровой кружке, которой никогда не пользовались ни отец, ни я.

– В общем, я прочитала письма твоего отца…

– Там больше, чем одно?

– Да. Все нормально, милая. Но дело в том, что я обязана вызвать полицию, и они захотят поговорить с тобой. Но не надо тревожиться, я буду рядом, объясню им твое состояние и позабочусь о том, чтобы они обращались с тобой как можно мягче. Но – и это самое неприятное – они, вероятно, захотят обыскать дом, и тебе придется немного пожить у нас с Надин, пока они выясняют все обстоятельства.

– Какие обстоятельства?

– Просто дело в том, что… это… Это необычно – сжигать тела членов семьи, это нелегально, и… Мне тяжело об этом говорить, милая, но в его письмах были указания по поводу похорон… Помимо всего прочего.

– О. Но зачем полиции обыскивать дом? По телевизору они всегда оставляют после себя ужасный беспорядок.

– Они хотят убедиться, что твой отец умер по естественным причинам, хотя из его писем ясно, что он знал, как мало у него осталось времени. Очевидно, он доверял тебе и любил тебя. Я уверена, вскрытие покажет, что он был уже мертв.