– Ну, думаю, да. Мои предки молоды душой. Хотят осветить весь мир. Открыли ООО, общество с очень ограниченной ответственностью, поскольку отвечать нечем. Завтра подписывают контракт с китайцами. Первую поставку фейерверков ждут на следующей неделе. – Ольга явно гордилась своими родителями.

– Твои молодцы, перестроились. В хорошем смысле этого слова. Быстро адаптировались. Трудно, правда, начать свой бизнес. Фейерверки – продукт специфический. Тут разбираться надо. С кондачка не подойти. – Глеб достал пачку сигарет из кармана, посмотрел на нее, положил обратно.

Петр открыл перед Ольгой дверь подъезда. Она обернулась, посмотрела на Глеба:

– Пока, Глеб.

Глеб молча помахал. Петр и Ольга скрылись в подъезде.

На лестничной площадке Петр нежно поцеловал свою любимую.

– Приходи ко мне завтра, предки уйдут с самого утра. – Петр настойчиво раскрывал полы пальто Ольги.

Ольга отстранилась, чмокнула юношу в нос, достала ключи из кармана, открыла дверь, обернулась, послала Петру воздушный поцелуй и скрылась в квартире.

Глеб ждал друга у подъезда.

– Красивая она у тебя. И предки оказались смышлеными, так быстро снюхались с китайцами, бизнес по фейерверкам замутили.

– Да, они молодцы. Олькин отец обещал после свадьбы меня в долю взять, – произнес Петр с гордостью.

– А ты потянешь?

– Да я вроде бы все просчитал, бизнес может прибыльным оказаться. А Олькин отец хоть и хорохорится, но один в таком деле не сдюжит. Ну а мать – она же женщина. В бизнесе человек бесполезный, – Петр на секунду задумался, – я так думаю.

Глеб помолчал. Закурил.

– А ты потянешь, что ль?

– И я не потяну. Я тебя возьму в долю. Без тебя никуда. Ты будешь осваивать новые рынки, а я прибыль считать. – Петр похлопал друга по плечу.

– Прибыль прибылью, но держать на территории Зураба бизнес – это стремная история. Помнишь поджоги осенью? С Зурабом надо в долю входить. Он крышует хорошо. Если правильно с ним договориться.

– Да боюсь я Зураба. Говорят, он зверюга. И руки по локоть в крови.

– А ты не боись. Со мной не страшно. И с Зурабом можно договориться. Если очень нужно.

– А ты откуда знаешь?

Глеб помолчал.

– А я все знаю. Хочешь жить – умей вертеться. – Он нахмурился.

– А я думал, хочешь жить – умей считать, – улыбнулся Петр.

– Это когда есть что считать. Пока у нас с тобой считать нечего. Но я все придумаю. И никакие Зурабы нам не будут страшны. Я тебя всегда защищал. Помнишь, как тебя в детстве дразнили очкариком?

Петр снял свои роговые очки, протер их.

– Да как это забудешь… Ты даже додумался до того, чтоб Мишкину кошку повесить на устрашение. – Петру явно не нравились эти воспоминания.

– И правильно сделал. Зато весь двор боялся подойти к тебе. За версту обходили. Так что, брат, вместе мы сила! – Глеб по-дружески толкнул Петра в плечо.

Мать Глеба Елизавета Юрьевна хлопотала на кухне.

– Мам, а папа-то где? – поинтересовался Глеб.

Елизавета Юрьевна обернулась, обрадовалась:

– Глебушка, Петенька, проходите скорее, у меня и картошечка сейчас дожарится, и оладушки. Котлеты вот даже.

– Котлеты? А мясо откуда? – по-хозяйски, деловито поинтересовался Глеб.

– Да какое мясо по нынешним временам? Котлетки кручу из картошки да морковки. Вон яйца сегодня давали по талонам. Два часа на морозе стояла за десятком. Зато теперь шикуем!

– Мам, все-таки где папа? – повторил Глеб.

– Сынок, да сама волнуюсь. Он как с утра ушел, так и не возвращался. На рынке его видели. Говорят, с медалями деда стоял.

Глеб резко обернулся:

– Как с медалями? Я же запретил ему притрагиваться к орденам деда.

– Да кого он слушает-то! А уж тебя подавно. Ты для него еще маленький сыночек. Он считает, что обязан тебя обеспечивать.

– Обеспечивать?! Продаст, чекушку купит там же на базаре, – окрысился Глеб.

Елизавета бросила котлеты, села на стул, устало закрыла лицо руками. Плечи ее начали подергиваться.

– Мам, ну мам, ну прекрати.

– Больно мне видеть, как он спивается. Ну вот где он сейчас? Мороз-то какой на улице. Знаешь что… пойди поищи отца. Он же сейчас как ребенок малый. Растерянный, не нужный никому. Только мы у него и остались. – Голос Елизаветы Юрьевны дрожал.

– Да пойду, пойду, найду его. Успокойся уже.