— Ну, хорошо, но, Боже мой, что-то же должно было случиться!

— Да. Я получила это с утренними газетами.

— Ну вот, уже легче. Итак, мы опаздываем с этой новостью от остальных всего лишь на одни сутки.

— Да нет, Грев. Ты можешь меня выслушать? Я заимела самые последние данные проводимых партией опросов населения. Они сенсационны!

— Как ты их достала?

— Их мне подбросили к двери.

— И они были в подарочной упаковке, не так ли? — предположил редактор с нескрываемым сарказмом.

— Но, Грев, они действительно сенсационны!

— А кто их оставил за дверью? Дед Мороз?

— Гм… Не знаю. — Впервые за весь разговор в голосе молодой журналистки почувствовалось сомнение. К ней быстро возвращалась рассудительность.

— Так что же? Не думаю, чтобы это был Генри Коллинридж. Как думаешь, кто бы хотел, чтобы эта утечка оказалась у тебя?

Молчание Матти не могло скрыть ее смущения.

— Ты вчера вечером не уезжала за город с кем-нибудь из твоих коллег?

— Грев, какого дьявола! Какое отношение это может иметь к данной бумаге?

— Тебе что, разве не приходилось слышать о том, что подстроить ловушну могут и твои собственные так называемые друзья? — В голосе редактора уже сквозило отчаяние.

— Но как я могу это узнать?

— Не знаю, черт возьми! Но самое главное, чудо-девица, что и ты сама этого не знаешь!

Матти снова запнулась, а потом предприняла последнюю попытку вернуть уверенность себе и переубедить редактора:

— Неужели тебе не интересно хотя бы узнать, о чем там говорится? — Нет. Не хочу, если ты не знаешь, откуда это, и не уверена, что это не глупый розыгрыш. И запомни — чем сенсационнее такие сведения, тем больше возможность, что тебе ставят ловушку.

Как взрыв прозвучал в ее ушах треск трубки, брошенной на рычаг аппарата. Ей и так не сладко от похмелья, а тут еще это! Какая балбесина! Заголовок статьи постепенно расплывался и исчезал в серой пелене, все еще окутывавшей ее сознание, и возвращалась головная боль — еще более сильная и невыносимая, чем раньше. Надо срочно выпить чашну крепкого черного кофе.

Двадцать минут спустя Матти спустилась по широким ступеням гостиничной парадной лестницы в фойе и скользнула в комнату для завтраков. Там была небольшая группа любителей раннего вставания. Она выбрала отдельный столик, подальше, и села ко всем спиной, горячо надеясь, что здесь ее никто не побеспокоит; Зарывшись в газету «Экспресс», она делала вид, что работает, а не борется с похмельем.

От первой чашки кофе не было никакого толку, но вторая принесла некоторое облегчение. Головная боль постепенно отступала, и у нее вновь пробудился интерес к остальному миру. Возможно, теперь она выдержала бы, если кто-нибудь и перебросился с ней парой слов в легкой утренней болтовне.

Оглядевшись в уютной викторианской комнате, Матти заметила еще одного политического корреспондента. Поглощенный разговором с министром, он явно не хотел, чтобы его беспокоили. Были еще двое, которых она, кажется, знала, но не была в этом уверена. За соседним столиком сидел незнакомый молодой мужчина, ноторый в одиночку заканчивал свой завтран. Ее внимание привлекла куча бумаг и папок на соседнем с ним кресле. И бумаги, и некоторая академичность в его одежде навели ее на мысль, что, скорее всего, это один из партийных чиновников, с которым она еще не была знакома. На папках она разглядела небрежно нацарапанную фамилию — К.Дж.Спенс.

Массированная бомбардировка кофеином давала о себе знать, Матти почувствовала, как в ней вновь просыпаются профессиональные инстинкты. И вот уже ее рука как бы сама по себе потянулась к неразлучной наплечной сумке — за списком внутренних телефонных номеров работников штаб-квартиры партии, который она когда-то не то выпросила, не то украла.

«Спенс. Кевин. Дополнительный 371. Опросы общественного мнения».

Спохватившись, что уже нахватала за утро кучу неприятностей из-за ошибок, связанных с этими опросами, Матти внимательно сверила фамилию в списке с той, что была на папках, но все в точности сошлось, ошибки не было. Сарказм редактора уничтожил ее веру в подкинутые данные последнего опроса, но не будет ничего плохого, если она попробует узнать, каковы на самом деле проценты, так ее взволновавшие. Она перехватила его взгляд.

— Кевин Спенс, если не ошибаюсь? Из штаб-квартиры партии? Матти Сторин из «Телеграф». Я недавно работаю в этой газете, но одна из моих обязанностей — знать все руководство партии. Не возражаете, если я выпью с вами чашечку кофе?

Невину Спенсу было 32, но выглядел он старше своих лет. Не женат, вся карьера связана с работой в штаб-квартире партии, за которую он получал жалованье в 10 200 фунтов, настоящий кадровый партийный бюрократ. Он согласно нивнул головой, и вскоре они погрузились в разговор. Спенс был довольно застенчив, ему польстило, что его узнал кто-то из газеты, и минутами позже он уже с воодушевлением детально рассказывал ей о своей работе и тех регулярных данных об эволюционных процессах в общественном мнении, которыми в дни конференции он снабжал премьер-министра и членов военного комитета партии. Да, признал он, они действительно всерьез принимают данные опросов населения, несмотря на то что о них говорят на телевидении. По его мнению, некоторые из них воспринимали результаты опросов даже слишком серьезно.

— «Слишком серьезно?» Что вы имеете в виду? Это же все-таки результат вашей работы, не так ли?

Спенс несколько педантично рассказал ей о недостатках и слабостях опросов, допустимых рамках погрешностей, которые надо всегда учитывать, искажениях в данных, которые при всем старании проскальзывают иногда и портят картину.

— Да, нечто подобное я только что видела, — заметила Матти с огорчением. Она никак не могла забыть о неприятностях раннего утра.

— Что вы имеете в виду? — резко спросил Спенс.