Лена тогда ему ответила, что словосочетание «убойный отдел» – продукт воспаленного сознания киношников, а в отделах по раскрытию тяжких преступлений работают мужчины, причем исключительно суровые и опытные оперативники, а не нелепые экранные герои, таскающие пистолет в хозяйственной сумке. О том, что ждет ее в будущем, в Управлении уголовного розыска по городу Вулканогорску, она, разумеется, не догадывалась – такое даже самому укуренному сценаристу с разгулявшимся воображением не приснилось бы.

После чаепития и разговоров Максим позвал ее в кино. Вот с этого похода на вечерний сеанс и начались их отношения: романтичные, с редкими свиданиями. По окончании университета Лена уехала в Вулканогорск, спустя три месяца приехал и Максим.

Первое время жили у родителей Лены, затем те, решив, что влюбленным нужен отдельный угол, разменяли двухкомнатную квартиру, добавили накопления и купили дочери однушку, где молодые, сыграв простенькую свадьбу, стали вить семейное гнездо. Точнее, вил только Максим, Лена же, в силу ненормированного рабочего дня и частых дежурных ночей, дома появлялась редко.

Разумеется, это не могло не вызвать недовольство супруга: сначала было молчаливое осуждение, затем начались упреки, переросшие в требования оставить такую работу, задуматься о детях и вообще не забывать о том, что у нее есть муж. Лена все понимала и старалась сглаживать острые углы, и ей это худо-бедно удавалось, но ровно до того момента, пока она не загремела в больницу с огнестрельным ранением плеча. Рана была неопасной для жизни, и преступников повязали на месте, но Максим, дождавшись ее выписки, поставил условие: либо он, либо эта чертова работа. На ее просьбы понять, или хотя бы попытаться, он молча собрал вещи и потребовал развода. Нелегко Лене далось это решение, но согласие на развод дала. Максим отбыл в Мурченбург, а Лена с головой ушла в работу, стараясь не думать о нем, не скучать и ни о чем не жалеть.

Получалось это плохо, и спустя почти год душевных метаний Лена, воспользовавшись служебным положением, навела справки о бывшем муже. Оказалось, что Максим уже как месяц зарегистрировал брак с некой гражданкой Одинцовой, музейным искусствоведом. Сначала она на него разозлилась, но потом поняла, что выбор у нее небогатый: либо продолжать страдать и мучиться, либо постараться отпустить его. Выбрала второе: отпустила и вдогонку мысленно пожелала обоим долгой совместной жизни. Той жизни, которую она не смогла дать.

Она вернула добрачную фамилию, и теперь от мужа остались лишь тихая грусть да этот хороший ремонт в квартире.

Лена открыла глаза от пиликающего на краю раковины телефона. Приподнялась в ванне и взглянула на экран. Звонил замначальника отдела подполковник Сипягин. Лена торопливо вытерла о сухую мочалку руки, взяла телефон и провела пальцем по экрану.

– Алло?

У подполковника Сипягина Михаила Михайловича была восхитительная дурацкая привычка: звонить конкретному человеку на сотовый телефон и потом спрашивать, он ли это. И, получив утвердительный ответ, пробурчать недовольно: «Я знаю, что ты!»

– Кирсанова, ты?

– Я, товарищ подполковник!

– Я знаю, что ты! Чем занимаешься?

Вопрос был провокационным. С одной стороны поводов для беспокойства не было: начальник был в курсе, что старший лейтенант Кирсанова Елена Евгеньевна находится в отпуске (он сам приказ и подписывал), а с другой стороны – странный вопрос навевал на неприятные мысли о том, что все это неспроста.

Лена провела ладонью по остывающей воде, раздумывая. Взвизгнувший на короткое время соседский перфоратор подсказал ответ.

– Ремонт делаю, товарищ подполковник.

Она подняла смартфон повыше, навстречу звукам. Перфоратор услужливо рявкнул пару раз и стих.

– Слышите?

– Кирсанова, ты мне тут Ваньку не теребонькай!

– Я не теребонькаю! – возмутилась Лена. – Кладовку ломаю! Комнату хочу расширить в своей хрущобе!

– Сама?

– Почему сама?! Пригласила рабочих. По объявлению.

– Хочешь сказать, что пока незнакомые мужики ломают тебе стены, ты решила полежать в ванне?

Лена растерялась.

– В смысле?

– В прямом! Так не бывает! Это звуки соседского ремонта. Это во-первых, значит. Во-вторых, я слышу характерное эхо, какое обычно бывает в маленьких помещениях, например, в ванной комнате. В-третьих, помимо соседского перфоратора, слышу плеск воды, непроточной, не из крана, то есть. Есть чем опровергнуть? Сразу скажу: даже не пытайся – я старый сыскарь.

Лена приложила телефон к другому уху и почесала мокрый затылок.

– Ну, мало ли отчего может быть всплеск, – она посмотрела на унитаз.