Спустя десять минут трапезы, уродцы взяли своё оружие, шлемы и отправились на новую вылазку.

Я тут же укрылся за самым крупным сталагмитом, шириной примерно с меня. Затем я присел и прикрылся соломой, которая была разбросана повсюду. Похоже, они так утепляли своё жильё или же хранили эту сухую траву для других целей.

От волнения сердце заколотилось сильнее. И мне как назло дико захотелось прокашляться. Я держался изо всех сил. В итоге несколько глотков слюны помогли сдержаться и не выдать себя донельзя глупым образом.

А уродцы были слишком увлечены обсуждением чего-то очень увлекательного, чтобы внимательно смотреть по сторонам.

Так что все прошли мимо. Все восемь человек.

Хм-м… А ведь было десять.

Когда все прошли, я выждал ещё несколько минут. Вдруг кто-то отстал или решит вернуться. Но больше никто не ходил мимо меня. Более того, у костра прекратились все крики, даже женщины и дети притихли.

Выбравшись из соломы, я снова выглянул из тоннеля и удивился, увидев опустевший зал.

Что за на хер? Ушли спать? Почему тогда прямо здесь не улеглись?

Или это что-то вроде столовой? Тогда всё понятно.

Ну теперь главное — пройти, чтобы меня никто не увидел и не поднял кипишь.

Я осторожно шагал по грудам шкур, соломы и старого тряпья, в которое были одеты эти уроды. Костёр практически догорел, в нём осталось лишь несколько углей, которые не давали дополнительного освещения. Хотя эти твари и без него справляются.

Я уже прошёл половину пути. До тоннеля, в который занесли Нату, оставалось шагов десять.

Но тут я наступил на что-то мягкое.

Куча шкур под моей нагой зашевелилась. Из-под тряпья показалась уродливая морда.

Верхняя и нижняя губа были сросшимися до середины рта. Нос будто разъеден кислотой, как и половина лица. Правый глаз явно ничего не видит. Но что-то мне подсказывает, что это женщина.

Её левый глаз уставился прямо на меня. Губы искривились в ужасной гримасе. Затем из горла женщины вырвался пронзительный крик.

Убить её одним ударом не выйдет. Ржавый мачете не справится с несколькими слоями шкур, которыми она укрыта.

Так что я приложил кулаком по уродливому лицу, надеясь вырубить мутанта, но она оказалась на удивление крепкой. Пришлось закрыть её рот рукой.

Та пыталась меня укусить, поцарапать недоразвитыми ручками, но ничего у неё не получалось. Я лишь поудобней перехватился и прислушался к звукам вокруг.

Крик был коротким, но довольно громким. И не остался без внимания.

В одном из тоннелей послышались неспешные шаги и возмущённый голос, издающий короткие звуки.

Я прикрылся шкурами, под которыми лежала мутантша и отполз вместе с ней к стене пещеры.

Выглядывая одним глазом, я заметил тучную фигуру, вошедшую в зал. Она остановилась у входа и осматривала груды шкур и тряпок вокруг догорающего костра.

Я замер и как можно крепче прижал ладонь к изуродованному рту.

Но тварь не унималась. Она принялась царапать мне ногу чем-то острым.

Я чувствовал, как горячая кровь стекает по моей коже. Как сама кожа словно горит под туповатым лезвием или острым камнем. Хотелось заорать, но стиснув зубы, я терпел, ещё крепче прижав мутантку.

Штаны стали мокрыми от крови, рана, пульсируя, кровоточила, а тварь ковырялась в ней когтями. Но руки мутанта ослабли спустя полминуты.

Пришедшая на крик фигура тоже не задержалась в зале и, не увидев ничего интересного, скрылась в одном из тоннелей.

Я же думал как бесшумно и быстро убить тварь в моих руках.

Сомнений в моих действиях не было никаких. Да, это убийство, но это уже не люди… Причём не только внешне. Эти твари едят других людей без всякой жалости. Так почему я должен их жалеть?

Но убивать уже не было необходимости. Похоже, тварь задохнулась, когда я закрывал ей рот. Наверное, её мутировавший нос не пригоден для дыхания. Тем проще для меня.

А как уйдём отсюда, нужно подумать о нормальном оружии. Короткое копьё в такой ситуации подошло бы идеально.

Выбравшись из-под шкур, я гуськом крался в сторону тоннеля, куда завели Нату. У самого входа я остановился и прислушался. Пара голосов что-то бурно обсуждали, выкрикивая звуки на неизвестном языке.

— Гу-у, ыгыр!