Кира пожала плечами.

– Нет, – ответила она, – просто как-то неожиданно. Тут не убирались как будто с год.

Миша тихо фыркнул.

– Так тут и не убирались с прошлого года, все верно.

Кира опешила. Миша откинул одеяло и глотнул газированной жижи.

– Ну что, спать? – спросил он. – Или мультики посмотрим?

– У тебя телек, кстати, тоже весь пылью покрылся.

Миша грязно выругался и тут же извинился.

– Я забыл его накрыть. Ладно, завтра протру. Найти тебе что-нибудь?

Не дожидаясь ответа, Миша прошел к незаметному шкафу, открыл дверцы, выудил оттуда белую футболку и протянул Кире.

– Держи. Переоденься. Я отвернусь.

Миша подошел к кровати и занялся взбиванием подушек, изображая занятость.

Она переоделась; футболка скрывала ее до середины бедер, но Кира все равно инстинктивно тянула ее вниз, пытаясь прикрыть неожиданно голые коленки. Как будто до этого, когда она была просто в шортах, они не были такими открытыми. Миша проследил за тем, как она прячет округлые бедра под одеялом, и его старое сердечко забилось быстрее. Захотелось вгрызться в ее мягкую теплую ногу, но вместо этого Миша подлил ей вина и сел рядом.

Кира издала возмущенный писк; она и так уже выпила больше, чем рассчитывала. Ей достаточно было двух бокалов, чтобы опьянеть, а теперь она просто пила, потому что наливают. Если мама узнает, точно расстроится.

Миша смерил Киру озадаченным взглядом, и она скуксилась.

– И что ты мне сделаешь? – улыбнулся он. Кира ощетинилась, не сводя с него глаз. Он наклонился к ней, но она не испугалась. Миша вздохнул, переводя взгляд с одного ее глаза на другой; от нее пахло какими-то сладкими цветочными духами, и ему казалось, он даже знает, что это за аромат. Он качнул головой, стряхивая морок, и отвернулся. – Пей, – добавил он.

И она выпила. Кира в два захода осушила бокал и поморщилась; вино немного горчило в конце. Миша немедленно выудил откуда-то почти полную бутылку и долил ей, на что Кира завозмущалась.

– Что? – спросил он. – Надо бутылку допить. Не бойся, я тебе помогу.

Кира фыркнула.

– Мне не нужна помощь от таких, как ты.

Миша расплылся в кокетливой улыбочке. Он откинулся на спинку кровати и приблизился к Кире.

– От каких – таких?

Кира отвернулась и деловито сложила руки на груди; в одной из них она все еще держала бокал – тумбочка была с другой стороны кровати.

– Мерзких, – начала Кира, – подлых и гадких.

Миша прыснул от смеха и спрятал улыбку за стаканом. По его рукам пробежали мурашки; она сказала это так мило и так игриво, как этого никто не говорил. Его накрыла вторая волна мурашек, и он подсел ближе к Кире, желая смутить теперь и ее тоже.

– Не может быть, – шепнул он над ее ухом и осторожно вытянул из ее ладони бокал. Он сделал два глотка и вернул. Да, подумал он, давай, напейся еще вина, чтобы совсем размотало. Он долил ей из бутылки. – Пей.

Его дыхание обожгло кожу; Кира поежилась и спряталась за глотком. Она повела плечами, стряхивая подкатившую волну исступления. Наверное, поэтому он ей подливал и подливал – чем больше она пила, тем больше вела себя так, будто он ей нравится.

Кира фыркнула. Нравится. Смешно.

– Меня никто еще не называл мерзким, подлым и гадким, – твердо сказал Миша, и Кира обернулась к нему; она скользнула по нему придирчивым взглядом.

– Ты в зеркало-то смотрел?

Он помолчал; он уже настолько опьянел, что не сразу понял, что она что-то спросила. Он просто как парализованный глядел в ее глаза несколько секунд, а потом ответил, медленно кивнув:

– Да, смотрел.

Он говорил тихо, боясь спугнуть ее. Кира едва заметно приблизилась, чтобы лучше слышать, и носа Миши снова коснулся запах ее духов – весенние цветы на зеленом лугу.

– И что ты там увидел? – так же тихо спросила Кира. Ее голос зазвучал непривычно игриво, и она прокашлялась. Она отвернулась и спряталась за вином.

– Что я там увидел? – Миша наклонился еще ближе к ней. Его, казалось, вообще не заботит, что Кира о нем подумает. Кроме, разумеется, того, что он мерзкий, подлый и гадкий. – Красавчика и прекрасного парня.

Кира не удержалась и фыркнула, едва не подавившись вином.

– Ты-то? Красавчик и прекрасный парень?

Миша самодовольно кивнул. Уголки его губ приподнялись. Даже этот сарказм звучал кокетливо и игриво, и Кира не могла ничего с этим сделать.

– Ты когда напьешься, всегда себе льстишь?

– Может, – Миша облизнул губы, – тогда заткнешь меня?

– Может и заткну.

Кира обернулась к нему, а он был слишком близко. Она стушевалась и спряталась за глотком.

– Ну? – он приблизился. – Заткни меня.