По внутренним часам прошло всего пятнадцать минут с момента, как ИИ поднял его на ноги. Противник снова выбрал неверную тактику, ночью эффективность подобного наступления была бы куда выше, хотя призраки своим сиянием выдали бы приближение тварей. Да и лабиринт показал себя на высоте, Головин даже представить не мог, что атака трех сотен тварей захлебнется на нем. Вот еще два мутанта, подранные и едва держащиеся на ногах, выбрались из него. С правого фланга кто-то из огневиков взмыл над барьером и ударил онешаром. Одна тварь, получив заряд в грудь, вспыхнула и побежала на барьер, но тут кто-то из наемников подпрыгнул и кинетическим ударом сбил ее с ног. Она отлетела обратно, насадив себя на острый тонкий шип, развернутый в сторону лагеря, подобных создали в достатке как раз на такой случай. Вторая тварь нашла в себе силы на стремительный рывок, но тут же попала в силки, которые вырастили земельцы. Зеленые прочные побеги, усеянные шипами, за несколько секунд опутали ее, прижимая к земле. Тварь задергалась, жалобно заскулила. Затем в дело вступил водник, и в спину мутанта вошла полуметровая сосулька, которую называли ледяным копьем. Результат последовал почти мгновенно — и тварь, и растительность покрылись изморозью. Больше мутант не шевелился.

Головин принюхался и сморщился, ветер поменялся, и теперь гнал в его сторону запах горелого мяса, тварь, которую поджарил кто-то из огневиков, мерзко чадила.

Павел снова завертел головой, десятки были на своих местах. Кортен занял позицию в центре лагеря, командуя резервом в пять человек. Не забыл он и о присмотре за тылом, самом слабом месте обороны. Да, до гор там всего ничего — пятнадцать шагов и отвесный обрыв, вздымающийся над лагерем на высоту тридцати метров без малого, но там очень хлипкий барьер, а призраки облепили лагерь кольцом. Так что, если продавят там, мало «гусям» не покажется.

Скулеж раненых тварей, застрявших в лабиринте, давил на уши. Головин создал еще одну платформу, на которую перепрыгнул, и теперь он прямо над массой призраков, можно заняться уничтожением. Хотя нужно кое-что попробовать.

— Кортен!

— Да, господин капитан, — тут же отозвался новоиспеченный полусотник.

— Соль сюда. Один боец подпрыгивает и кидает пару горстей на призраков, посмотрим, что из этого выйдет, сработает, или нет.

— Пара минут, командир, — отзывается Кортен, и один наемник из резерва убегает под навес, где все десятки готовят себе еду.

Он возвращается с небольшим мешочком, размером с голову, и тут же бежит в сторону барьера. Запустив довольно немаленькую лапищу внутрь, он вытаскивает ее наружу, сжатую в кулак.

Головин с интересом наблюдает за происходящим, сработает идея, или нет.

Прыжок, жест, как у сеятеля, и белые крупные кристаллы летят полукругом, накрывая немаленькое скопление призраков. Они попадают на эктоплазму, как для себя Мираж обозвал то, из чего они состоят, и вспыхивают крошечными яркими звездочками, которые начинают дымиться белым непрозрачным дымом. Хотя, наверное, это больше напоминает туман.

— Еще раз, туда же, — приказал Головин.

Да, соли у них немного, но он уверен, ее достаточно на фермах. «Сеятель» с улыбкой кивает и начинает скакать вдоль барьера, разбрасывая соль.

Головин еще раз окинул взглядом поле боя, похоже, и на этот раз они выдержат.

Павел не понял, в какой момент все рухнуло, просто с тыла послышались крики, затем знатно полыхнуло огнем. Мираж стремительно развернулся и увидел десяток тварей, которые бежали на невообразимой скорости по отвесной скале, словно по обычной горизонтальной поверхности. Когти на их ногах буквально крошили камень. Их скорость поражала. Двое караульных, приглядывающих за тылами, действовали не лучшим образом. Вместо того, чтобы встретить мутантов огненной волной, они пустили одиночные огнешары, и промазали, те взорвались от соприкосновения с каменной поверхностью. Вокруг полетела каменная шрапнель, но, в отличие от того, что посылал в мутантов Головин, ей не хватило ни скорости, ни убойности, она просто отлетела от слегка порванных шкур.

Твари соскочили со стены и ринулись прямо на барьер, никто не успел ничего предпринять. Преграда лопнула с басовитым гудением шестой гитарной струны. Огневик, оказавшийся на их пути, рухнул на землю, заливая ее кровью, мутант одним ударом лапы сорвал ему лицо.

Второй караульный бьет навстречу стужей из жезла, но это его не спасает, твари устойчивы к холоду. Две из них, покрытые инеем, сносят его с ног. Он падает на землю, заливая ее кровью из разорванного горла.

Твари ломятся вперед, налетая на палатку первого десятка, а за ними спешат призраки, которых больше не сдерживает барьер.

Головин поднял с земли очередную груду осколков и с разворота послал их в вынесшихся на резерв тварей. Трое, получив гостинцы, покатились по земле.

Но слишком крохотный у людей лагерь. Волна огня от Кортена охватывает пламенем и тварей, и снесенную палатку, вот только это даже не задерживает их, пылающие фигуры врываются в строй людей, слышатся крики умирающих. Головин молнией снимает одну из тварей, которая занесла когтистую лапу над опрокинутым бойцом, та опрокидывается на спину с прожженной грудью. В этот момент на поле боя появляются призраки, и вскочивший на ноги наемник оказывается в объятиях сразу двух фантомов. Этих касаний достаточно, и человек, еще несколько секунд назад бывший здоровенным мужиком, оседает на каменистую землю высохшим трупом. Прошло всего полминуты, а в центре лагеря уже нет никого. Ирана с Терэгием отходят ко второму десятку, третий ее телохранитель лежит у палатки, уткнувшись лицом в высохшую траву.

— Всем фланговым, отход к центру, — отдал Павел приказ. — Избегать перекрестного обстрела.

Наемники дисциплинированно выполняют команду. Две палатки пылают. Появляется еще несколько тварей, но они умирают раньше, чем успевают добраться до центра лагеря.

— Огневикам, стоп, — отдает новый приказ Головин. — Кинетикам тоже, приглядывайте за тылами. Водники и энергетики, залпом пли. Солью бей!

Единственный выживший из резерва, тот, что экспериментировал с соляным мешком, прыгает вверх и снова начинает кидаться в призраков, которые подобрались уже довольно близко. Крохотный лагерь сыграл с людьми дурную шутку — ни отступить некуда, ни укрыться.