— Увидят гонца от тебя — обеспокоятся… Спугнём…

— Не дознаются. Гонец мой привезет Икону животворящую али Псалтырь, али Евангелие. Там и будет послание тебе….

— Кого пошлёшь, отче? — вздохнул Донской. — Всех сторожей и охотников своих мне отдал…

— Вот его и пошлю, — кивнул Радонежский в сторону писаря.

От услышанного у Ивашки похолодела спина, а на лбу выступили крупные капли пота….

— Как же так, отче, — выждав, когда князья выйдут к войску, прошептал писарь, таращась на игумена, — ты же знаешь, что мне сидельцам троицким помочь надоть… вода кончается… Мне бы обратно…

Радонежский присел на лавку, накрыл ивашкину руку своей сухощавой ладонью с крупными синими прожилками вен, наклонился к его уху, коснувшись щеки мягкой бородой, и произнес:

— Божий промысел, Ваня, мне не ведом, но знаю точно, что сиднем сидючи, предназначение своё не исполнишь. Воля дана нам, чтобы самостоятельно выбирать — наступать или убегать, прощать или мстить, любить или ненавидеть, надобно только что-то делать, не бездействовать. Стоя на берегу, реку не переплыть. Надо ступать туда, где можешь быть полезен более всего и верить, что Спаситель сподобит и подскажет, как быть далее. Слова «неисповедимы пути господни» не просто так даны нам в завет, а для смирения и понимания оных. Мню, восхотев всей душой прильнуть к источнику живительному в святом для тебя месте, разбудил ты силы небесные, возжелавшие показать тебе истоки державы нашей, а вот зачем — мне неведомо. Только знаю: абы кому подобное не даётся и возможность такая не представляется. Постарайся понять, что хочет сказать тебе Господь наш, ибо в этом спасение не только твоё, но и всех дорогих тебе людей, а может и Отечества нашего…

— Боязно мне, Отче, — молвил Ивашка сокровенное, — паки днесь роспись полковую веду, терзаюсь мыслью крамольной, что место чужое занимаю. Слушаю тебя и страшусь не понять по малолетству и глупости своей Господне предначертание, не оправдать доверие, да еще тебя подвести и всех, кто ждет меня там… в грядущем… 19 дюжин годков… аж подумать боязно… Кабы тут Нифонт оказался, он бы точно знал, что делать надобно… А я… Мню, что мал ещё, сир да убог для свершений дерзновенных. Сколько раз щипал себя, надеясь что снится мне всё! И ты, и князь Дмитрий Иванович, и воевода Боброк… Да вот проснуться не получается и чем дальше, тем меньше понимаю, где явь, а где сон? Где прошлое, где грядущее? Что возможно, а что — нет?

Радонежский улыбнулся, от его глаз к вискам побежали добрые морщинки.

— Пока выбор не сделан, возможно всё, — произнёс он твёрдо, — Каждый раз глядя в небо, мы видим, какими звезды были сотни лет назад и не представляем, какие они сегодня.(****). Господь всемогущ, а чудо, которое являет он тебе — ещё одно тому подтверждение. Надо только понять — зачем? Тогда всё остальное окажется справедливым и естественным.

* * *

Историческая справка: Историки несколько веков пытаются разгадать смысл манёвра Дмитрия Донского, отправившегося из Москвы с войском к Троице — на север, что было никак не по пути на поле Куликово (юго-восток). В этой книге я попробовал обосновать такое странное поведение князя необходимостью нормально вооружить ополчение, наспех собранное с бору да с сосенки. Оружейные мастерские Троицы, громко заявившие о себе уже в XV веке, вполне могли существовать и во времена Сергия Радонежского. Во всяком случае именно там для средневекового ВПК было самое благоприятное место.

М онастырь Радонежского представлял собой дисциплинированную отмобилизованную команду с разделением труда и высокотехнологичной для того времени организацией производственных процессов.

Монастыри первыми освоили передовые технологии ткачества, обработки кожи и металла, обучили им окрестное население, привили ему разнообразные и более высокие требования к жизни. Разумеется, не было простой случайностью, что именно монастыри сделались очагами технологического развития. Как следствие, в монастырях впервые пришли к тому, что является причиной прогресса — концентрация труда.

В монастырях всегда можно было получить все лучшее. «Монастырская работа» была высшего качества не потому, что «Благодать Божия покоилась на этом труде», не потому, что благочестие направляло ткацкий челнок, а по простой экономической причине — разделение труда вело к специализации, а специализация — к повышению квалификации исполнителя.

(*) Воинское облачение древнерусского войска:

Тегиляи — кафтаны, обшитые по груди металлическими пластинками, с короткими рукавами и высоким стоячим воротником.

Мисюрки — железные воинские наголовья с бармицей и наушами.

Ляцкие корды — короткие мечи, длиной всего в локоть, крайне опасные в ближнем бою.

Колонтари — доспехи без рукавов из крупных, горизонтально расположенных металлических пластин.

Юшманы — кольчужные рубашки с вплетенным на груди и спине набором кованых пластин.

(**) Снузники — тяжеловооруженные всадники княжеского войска, способные противостоять в бою как европейской рыцарской коннице, так и кавалерии Золотой Орды: https://historylib.org/historybooks/D-P—Aleksinskiy_Vsadniki-voyny—Kavaleriya-Evropy/43

(***) Василий Вельяминов — последний тысяцкий Московского княжества. В Москве фамилия Вельяминовых занимала выдающееся место и породнилась с княжескими домами. Жена тысяцкого Мария крестила Константина, младшего сына Дмитрия Донского. Сын Василия, Иван, претендовавший на московское тысяцкое, бежал в 1375 году в Тверь и через своих сообщников добился в Орде передачи ханского ярлыка на великое княжение Владимирское тверскому князю. В 1379 году Иван был схвачен и казнен на Кучковом поле по обвинению в измене.