Харпер двинулся вперед, выставив нож, как заправский боец. Затем сделал резкий выпад, от которого Шарп едва увернулся и чуть не упал. Харпер атаковал еще раз, резко и жестко, стараясь вывести офицера из равновесия.

Второй выпад Шарп уже ожидал и легко ушел в сторону. На лице гиганта были написаны растерянность и удивление. Харпер был сильнее и моложе Шарпа, но ему никогда не приходилось драться на таких скоростях. К тому же его никогда так не били. Удивление сменилось гримасой боли, когда Шарп ударил его кулаком в глаз. Теперь ирландец размахивал штыком, стараясь удержать противника на расстоянии. Шарп смело пошел вперед, встретил лезвие предплечьем и что было силы ударил Харпера основанием ладони в нос. Не дав ирландцу опомниться, он ткнул ему пальцами в глаза и попытался выдавить их из глазниц. Харпер вывернулся, однако Шарпу удалось сбить его с ног. Рука лейтенанта горела, горячая кровь заливала рукав, но боли он не чувствовал. Кинувшись к упавшему противнику, он несколько раз изо всех сил пнул его в ребра, потом всадил каблук в кисть Харпера и, поранив пальцы, выдернул штык. Из ртов дерущихся валил пар, штык был в крови, еще больше крови было на снегу.

Ирландец почувствовал, что ему приходит конец. Откатившись в сторону, он вскочил, подобрал камень и бросился в атаку. Едва Шарп взмахнул штыком, стрелок нанес страшный удар камнем по лезвию. От удара рука Шарпа онемела. Ему тоже не приходилось драться с человеком подобной силы. Он попытался было перехватить штык, но Харпер ударил его камнем в живот. Лейтенант отлетел к стене и захрипел от боли. Рука по-прежнему бездействовала.

До сего момента ирландец был безучастен, как мясник. Теперь его лицо приняло зверское выражение. Такие лица бывают у людей во время яростной атаки. Шарп понял, что если раньше Харпер без особого усердия исполнял порученное дело, то теперь он завелся по-настоящему. Впервые с начала драки ирландец заговорил. Гэльского языка Шарп не знал, но общий смысл сказанного понял без труда.

– Давай, ублюдок, – приговаривал Шарп, разминая онемевшую руку. – Ирландская свинья. Сволочь болотная. Ну, давай!

Разбитые губы Харпера растянулись в страшном оскале, обнажив залитые кровью зубы. Выкрикнув угрозу, он бросился вперед, и Шарп вспомнил прием егеря. Перебросив штык в другую руку, он сделал выпад.

Неожиданно весь мир взорвался.

Грохот оглушил Шарпа, а сноп пламени едва не ожег лицо. Лейтенант пригнулся, и в ту же секунду пуля выбила фонтан каменной крошки из стены здания.

Он подумал, что кто-то из стрелков решился помочь Харперу. С яростью загнанного в угол животного Шарп развернулся в сторону выстрела и увидел, что ирландец поражен не меньше его. Все еще сжимая в руке камень, Харпер растерянно смотрел на возникшего в восточной двери человека с пистолетом.

– А я думал, вы здесь, чтобы воевать с французами, – насмешливо и властно произнес незнакомец. – Или у англичан принято драться между собой словно крысы?

На говорившем был изодранный в клочья пурпурный мундир офицера испанской кавалерии. Обрамляющая воротник золотая лента почернела, а цепь, на которой висела шпага, покрылась ржавчиной. Высокие черные сапоги разорвались. С плеч свисал промокший плащ. Его люди, чей след видел в трубу Шарп, выстроились к востоку от фермы. Выглядели они не лучше, но, как успел отметить наметанным глазом лейтенант, при всех были палаши и карабины. Испанский офицер опустил руку с дымящимся короткоствольным пистолетом.

– Кто вы такие, черт побери? – прохрипел Шарп, все еще сжимая штык. Он действительно напоминал загнанную в угол крысу – злобную, истекающую слюной и кровью.

– Меня зовут майор Блас Вивар, – произнес средних лет офицер с жестким лицом. И он, и его люди выглядели так, словно за последние дни им пришлось пройти через сущий ад. Тем не менее они не казались изможденными, а в голосе майора звучали насмешливые нотки. – А кто вы?

Прежде чем ответить, Шарп сплюнул густую кровавую жижу.

– Лейтенант Шарп, девяносто пятый стрелковый полк.

– А он? – Вивар посмотрел на Харпера.

– Этот человек арестован, – сказал Шарп. Он бросил штык на землю и толкнул Харпера в грудь. – Выходи! Вон!

Он вытолкал ирландца из разрушенной фермы на улицу, где толпились в снегу остальные стрелки.

– Сержант Уильямс!

– Сэр? – Сержант в ужасе смотрел на их окровавленные лица.

– Стрелка Харпера под строгий арест! – Шарп последний раз толкнул Харпера, отчего тот упал на землю, и вернулся к насмешливому испанцу.

– Похоже, у вас проблемы, лейтенант?

Позор ситуации и ехидный тон майора окончательно добили Шарпа.

– Это вас не касается.

– Сэр, – осуждающе произнес испанец.

– Не ваше дело, черт побери.

– Мы в Испании, лейтенант, – пожал плечами майор Вивар, – и то, что здесь происходит, касается меня больше, чем вас. – Английский язык майора был безупречен, но холодная вежливость отточенных фраз будила в Шарпе ослиное упрямство.

– Все, чего мы хотим, – Шарп вытер окровавленный рот рукавом зеленого мундира, – это убраться из вашей проклятой страны.

В глазах испанца сверкнул гнев.

– Полагаю, это лучший выход для всех нас, лейтенант. Может, вам помочь?

Как бы то ни было, у Шарпа появился союзник.

– Поражение, – произнес Блас Вивар, – убивает дисциплину. Армию можно научить всему: маршировать, сражаться, выполнять приказы, – при каждом слове испанец стряхивал на пол кухни мыльную пену с бритвы. – Но, – майор многозначительно поднял лезвие, – поражение убивает все.