А вскоре произошло событие, которое перевернуло всю жизнь маленькой общины. Однажды их посетила дочь Хозяина, но пришла не одна. Перед собой она катила коляску, в которой царственно расположился детеныш. Пакет с ребенком тут же переместился в объятья Хозяина, который пытался хоть немного пообщаться с наследником, но, при этом, не дай бог его не разбудить. И Мур, и Боб сразу сообразили, что это некто очень важный, и что соревноваться с ним за влияние бессмысленно. Да что там «влияние», как бы их самих не выгнали из дома!

Мур, в отчаянии, забрался на самую высокую, доступную ему, точку, на стол, и улегся в вазу с фруктами, а Боб втиснулся под стул и там дрожал крупной дрожью. Хозяин шикнул на Мура. Тот в ужасе покинул вазу и куда-то запропастился. Он даже не вышел отведать, принесенной ему, свежей рыбки.

Отвлекшись от кота, Хозяин, передав матери драгоценный кулек, попытался успокоить Боба, но безуспешно. Тот решил, что его пора уже пришла, жалобно завыл, не вылезая из-под стула и содрогаясь всем телом.

Громкий скандал разбудил ребенка, он проснулся, с интересом разглядывал Боба и даже что-то ему, как бы, советовал. Однако Боб, услышав голос малыша, завыл ещё жалобнее. Ясно было, что насладиться общением с ребенком в такой ситуации невозможно. Поэтому продолжить встречу решили на прогулке. И, укладывая малыша в коляску, обнаружили, что Мур забрался как раз туда и даже закопался в пеленки. Покинул коляску Мур неохотно, угрожая зубами и полагая, видимо, что застолбил это место навсегда.

Когда, вдоволь нагулявшись с внуком, Хозяин вернулся домой, встретить его никто не вышел. Зато он застал идиллическую картину. У себя на подстилке Боб мирно дремал вместе с Муром. Боб – на левом боку, Мур – на правом. Кот положил голову на морду собаки, а Боб лапой отгораживал Мура от превратностей жизни.

Моей младшей дочери Кате какой-то поклонник, с виллы около караванного посёлка, подарил котёнка ангорской породы, который вырос в Мурку необыкновенной красоты – великолепный торс с коротким для кошки хвостом был покрыт не длинной, но густой темнокоричневой шерстью, создавая впечатление дорогого меха. Большие глаза, цвета янтаря, выражали бесконечное достоинство. Когда Катя улетала в Россию или какой-либо иной «зарубеж», Мурка проводила время у нас, в Ашдоде. Потом Катя тоже перебралась в Ашдод, но Мурка, которая привыкла прогуливаться на воле, между караванами, так и не примирилась с песком в ванночке, и продолжала справлять свои дела только в травке, на улице, с важным видом спускаясь по лестнице из подъезда.

Наши окна выходили в противоположную сторону от подъезда и Мурка, сделав сои кошачьи дела, обегала дом и мяукала под нашими окнами на втором этаже, чтобы я открыла ей дверь квартиры. Обычно, пока я доходила до двери, там уже караулила Мурка. Так что ума ей было не занимать. Однажды я не успела ещё открыть ей дверь, когда услышала истошный крик ребёнка, который кричал одно слово: «чёрный», что на иврите звучало как «шахор». Прибежавшая на крик её мама успокаивала девочку странным способом. Она убеждала напуганного ребёнка, что у Мурки на грудке есть несколько белых волосков, что было абсолютной правдой. Мурка, поэтому, не попадала в группу зловещих черных. В Израиле очень интересное отношение к животным. Например, убивать их нельзя – это большой грех, а вот выставить новорождённых котят или щенят, которых где-то нагуляла их мама, домашняя любимица, в коробке под палящее солнце, по-видимому, можно, раз мы находили такие сюрпризы не один раз. Раздавленные трупики на дорогах тоже не редкость. Но главный бич – детям разрешают брать котят из гнезда уличной кошки, поиграть и, наигравшись вдоволь, где-нибудь выбросить. Если детёныши не успели научиться вылизываться, и не могут запрыгнуть на злачную израильскую помойку, такие котята или щенята обречены на мучительную гибель, их предсмертные жалобные писки часто по нескольку дней раздаются где то в ночи. Как и везде на земле, люди все разные и в Израиле много энтузиастов, которые подкармливают животных у помоек, оставляя корм, и, бывает даже, промывают и лечат им глаза. Мурка ела то же, что и мы, но без гарнира. Мышей ловить она умела, но в пищу не употребляла. Дома они не водились, Мурка добывала их на улице и приносила мне в зубах, обычно ещё полуживых. Потом она сообразила, что я не слишком рада её добыче и охотиться перестала.

Рядом с нашим домом тоже стояла открытая помойка и кормилась на ней некая типичная уличная чёрная кошка с длиннющим хвостом и тощим торсом. Мурка ее обычно игнорировала, не та, видимо, кровь. Но зато Мурка познакомилась с Соней, нашей соседкой с первого этажа. Вернее, это Соня познакомилась с ней, потому что Мурка на Соню внимания не обращала, тогда как Соня сочла её своим личным врагом. Соня была известна всем на нашей улице, и даже на всех ближайших. Прославилась она ещё в 90-ом году, приехав во время первой волныу репатриации (что означает, как бы, возвращение на святую землю предков) с 10 холодильниками, энным количеством спальных гарнитуров и горок с хрусталём. Российские власти на первом этапе массового отъезда евреев не догадались установить весовой предел багажа при выезде на историческую родину, который потом был определен в одну тонну на семью и Соня этим тогда воспользовалась. Нужно было ещё в атмосфере дефицита товаров в позднем СССР достать всё, что она привезла с собой. Но Соня достала и, по прибытии в Израиль, энергично занялась распродажей. Иосиф, её муж, был красивым крупным мужчиной и часто хвастал, что в Союзе был дальнобойщиком и денег зарабатывал столько, что хоть наклеивай вместо обоев. Так что средства на эти покупки дал он, но в её бизнес не вмешивался и вообще мало перечил жене, а когда соседи жаловались на слишком активную, часто в ущерб окружающим людям, Соню, неизменно отвечал: не обращайте внимания, она же дура.

Дура Соня постоянно боролось за свои права, которые, якобы, кто-то (когда – кто) из соседей ущемлял. Нужно сказать, не то, чтобы Соня все свои беды высасывала из пальца, просто она очень преувеличивала. Играют, скажем, дети у неё под окном – конец света, крик на всю улицу, они ей мешают, того и гляди разобьют ей окна. Поливают газоны – опять крик, её квартира, якобы, уже плавает в воде. И так до бесконечности. В особенности тяжело она переносила посещения автолавки, которая раздавала почти новые вещи бедным. Соня заранее знала о сроке прибытия, всегда была первой, выбирала себе обновку и бдительно следила за действиями других претендентов на помощь. Эти, другие, старались загородить свои обновки от Сони, потому что, в случае чего, Соня требовала обменять свою добычу на новую находку, ведь она-то стояла в очереди первой. Так что никто и никогда был не вправе забыть, что главная задача окружающих всегда помнить о Соне и её интересах.

Неожиданно для нас, очередной мишенью для Сони стала наша Мурка. Крики «уберите вашу Мурку» раздавались едва ли не каждый день. Мы с мужем были в полном недоумении. Как могла Мурка находиться дома и одновременно карабкаться в квартиру на первом этаже? Вероятно, все черные кошки выглядели для Сони одинаково, и она не делала различия между нашей гордой красавицей и жительницей помойки. Мы неоднократно показывали ей на прогулке нашу любимицу. На время она замолкала, но вскоре всё начиналось сначала.