— Ты обещал меня домой! — плаксиво заныла Пуща. — Я маленькая девочка, и мне уже пора спать!

— Никаких снов! — разошлась Сахариха, хватая её за шею, и притягивая, визжащую к себе, стараясь поцеловать в губы. — Оксанка! Пошли ко мне! А то обижусь!

— Светка, у тебя сиськи вываляться щас! — заржал Митяй. — Ну чё? Идти так идти!

Девчёнки в обнимку, толкая друг друга и визжа, пошли к подъезду. Митяй за ними. Славян хладнокровно пожал плечами и отправился тоже, подмигнув Жеке. Тот конечно же не хотел, но деваться некуда, пришлось тащиться следом. Завтра воскресенье, и наверняка надо будет тащиться к деду.

— А ты ключ-то взяла? Как дверь открывать будешь? — спросил Жека у Сахарихи, поднявшей весь спящий подъезд на уши. — Тише ты! Спят же люди!

— Да мне поооофиг! — разошлась она. — Пусть встаююют! Ааааааа! Насилуюююю!

— Никто не выйдет, спорим на рубль! — ухмыльнулся Славян. — Всем пофиг! Кричи — не кричи, всем пофиг! Убивать будут, всем насрать! И мусоров никто не вызовет. Они щас Сахара все охраняют.

В самом деле, так и было. Хоть грабь, хоть убивай, хоть насилуй — никто не откроет дверь, никто не выйдет помочь. Да и телефонов нет почти ни у кого, вызвать милицию. Телефон считался предметом роскоши, и чтоб поставить его, люди годами маялись в очередях. Если не были, конечно, льготниками — ветеранами войны, афганцами, или ликвидаторами Чернобыля. Или просто блатными людьми, кому давали номер вне очереди.

Светка нагнула резиновый коврик и достала из-под него ключ от хаты. «Не боятся, что обнесут» — подумал Жека, хотя, кто решится на это? К их двери и подходить-то близко боялись. А уж чтоб своровать что-то... И куда потом девать? В комиссионку тащить, по паспорту? Через частные объявления в газете? Так найдут сразу, вычислят на раз. Ходили слухи про каких-то залётных, поднявших хату одного авторитета. Не успели даже сдать поднятое. Сожгли воров прямо в машине.

Сахариха открыла дверь, и вошла в хату, бросив босоножки на пол.

— Урааа!!! Уиииии! — завизжала она, и запрыгала по полу. Тут же побежала включать музон.

— «Распустилась черёмуха, нарядилась невестою, на душе неспокойно мне, не найду себе место я!» — заорали мощные АС-90 голосом Марины Журавлёвой, сопровождая песню мощным басом, от которого задрожали стены и пол. — Бум! Бум! Бум! Бум!

Сахариха запрыгала в такт музыке, затанцевала. И Жека загляделся, надо признать. Очень уж хороша она была, такая пьяненькая и шальная.

Компания завалилась на диван, но Сахариха подняла их опять движениями рук, показывая, чтоб тоже плясали. Потом притащила стопки, дала Жеке бутылку чебурашки, чтоб открыл на запивку. А потом он смутно помнил, что было. Помнил только как Сахариха полезла в бар Сахара, достала бутылку «Юбилейного» коньяка. Это вроде, когда уже водка кончилась. Или до этого?

Проснулся с Сахарихой в обнимку, в её спальне. Та спала, свернувшись калачиком. Уже успела переодеться в майку и трикушки. Голова гудела. Жека, пошатываясь, пошёл в зал. Тут вповалку спали вообще все. Пуща на диване, тоже свернувшись калачиком, и по-детски сложив ладошки под щекой. Митяй и Славян сидели на полу, у дивана, откинув головы на её ноги. На журнальном столике пустые бутылки и стопки. Смертельно хотелось попить. Жека напился воды из-под крана. Вроде полегчало немного. Пошёл расталкивать тёплую компанию. Время было почти 8 утра, и в любой момент мог прийти Сахар. Если он конечно не зарулил к той высокой длинноногой блондинке, дочке директора завода. «А она хороша» — подумал Жека, вспоминая блондинку. Лет тридцати, но... Такая...

Через час стояли на балконе, более-менее в порядке и курили. Даже говорить не хотелось. После произошедшего было какое-то опустошение.

— Ладно... Идите. Сейчас Ромка наверное приедет. А мне убраться ещё надо. Потом к школе приготовлюсь. Почитаю что-нибудь.

— Чё читаешь? — заинтересованно спросил Жека. До этого как-то они не затрагивали темы учёбы, книг, журналов. Все разговоры крутились вокруг музыки, фильмов и обычной простецкой подростковой философии и романтики. Для Жеки даже стало откровением, что Сахариха что-то читает. Но она не захотела разговаривать на эту тему.

— Не скажу! Ещё чего! Идите отсюда! — капризно заявила она, и в шутку вытолкала всех из квартиры. — Идииите! Ну идиииите же!

Мать дома ничего не сказала, только недовольно посмотрела в комнату:

— Живой хоть? Доходишь когда-нибудь... Я тебе передачи в тюрьму таскать не буду!

— Поехали к деду съездим — предложил Серый, заглянув к Жеке. Чувствовал он, что братан отдаляется, что стал другим, что появились деньги. Тут и дураку понятно.

— А... Поехали!

— Картошки привезите! — крикнула мать, когда уже собрались выходить. Пришлось брать сумку.

До вокзала доехали на троллейбусе, купили билет. Покурили на остановке.

— Ну чё? Как там? — спросил Серый. — Кто был?

— Все были, Серёга.

— Как прошло? Где ночевал-то? Мать на табуретке у окна всю ночь просидела.

Жека удручённо вздохнул и покачал головой. Сказать было нечего...

Шли по деревенской улице и смотрели по сторонам. Весна уже вовсю. Ручьи, лужи, лёгкий ветерок. Нет-нет да замычит корова, закудахтают куры.