Самой сложной требовавшейся порой операцией была трепанация – отсечение поврежденных или переломанных участков черепа. Различные источники описывают эту процедуру в мучительных подробностях. Сначала рассекали кожу, обнажая череп. Вокруг поврежденной области просверливали небольшие отверстия и с помощью зубила раскалывали костные перемычки (уши пациента предлагалось заткнуть ватой, чтобы заглушить треск и хруст). Сломанные кусочки аккуратно удалялись, часто с помощью специального инструмента, защищавшего мозговые оболочки. Затем края черепа сглаживались напильником, на рану накладывали пропитанную маслом вату или кровеостанавливающий пластырь, и едва стоящему на ногах пациенту разрешалось отправляться домой [76] .

Трепанацию еще худо-бедно можно было пережить. Однако нередким последствием операции оставалась смерть от инфекции. Например, один из сыновей Марка Аврелия умер вскоре после того, как ему удалили нарост на шее. Один из императоров позже скончался после операции по удалению камней в мочевом пузыре. На фоне этих свидетельств у нас есть также описания рискованных процедур, завершившихся успешно. Гален однажды спас гладиатора, которому буквально выпустили кишки [77] . Позже доктор совершил еще более впечатляющий подвиг, удалив зараженную грудную кость и перикард во время операции на открытом сердце у мальчика-раба. Гален слыл исключительно талантливым врачом – он и сам это знал, но даже у самых искусных медиков инвазивные операции часто заканчивались смертью пациента. Многие греки и римляне посочувствовали бы поэту, шутившему, что его врач наконец-то понял, в чем его талант, и переквалифицировался из лекаря в гробовщика [78] .

Средиземноморская мурена не самая привлекательная рыба: змеевидное тело сочится слизью, глаза похожи на бусины, от одного ее взгляда леденеет душа. Мурена скрывается в норах и скользит среди камней, разрывая добычу кривыми зубами. Тем не менее, несмотря на то что мурена сочетает в себе злобу хищника и уродливость червя, в античном мире она считалась деликатесом. Особенно восприимчивой к ее «склизким чарам» оказалась римская аристократия. Мурены обитали в декоративных прудах у вилл, всплывая на поверхность, чтобы выхватить кусочки мяса из унизанных драгоценностями рук [79] . Самые привлекательные твари переходили в разряд любимых питомцев, им давали имена, украшали ожерельями и серьгами. Не столь дорогие сердцу хозяев экземпляры подавались к столу с изысканными соусами и поедались с большим аппетитом [80] .

Это мурена! Морская мозаика из Дома фавна в Помпеях, хранится в Национальном археологическом музее Неаполя. Фото автора

В сельской местности однообразность такого рациона компенсировали охота и рыбалка. В городах же, особенно в греческих, разнообразить стол позволяли религиозные праздники, когда в жертву приносили животных и устраивали всеобщее пиршество. В римскую эпоху, помимо появления в меню блюд из свинины, единственным новшеством с течением времени стало использование в пищу новых культур, в первую очередь персиков, абрикосов и лимонов [83] .

Аристократической кухне, напротив, были присущи богатое разнообразие и стремительная переменчивость моды. Хотя во многих городах работали таверны, изысканных ресторанов не существовало. Представители греко-римского высшего общества обедали дома, над приготовлением блюд трудился большой и вышколенный штат кухонных рабов. Аристократы принимали пищу, лежа на диванах и опираясь на левый локоть, они пользовались всеми приборами – ножами, ложками, зубочистками, – кроме вилок. Вот почему блюда подавались нарезанные маленькими кусочками, а руки приходилось мыть чаще. Между прочим, салфетки использовали только римляне [84] .

Поскольку демократические принципы не поощряли выставление богатства напоказ, банкеты аристократии в античных Афинах устраивали относительно скромные. В начале трапезы часто подавали хлеб из пшеницы тонкого помола вместе с небольшими порциями моллюсков, овощей и других закусок. Затем следовало основное блюдо. Хотя козлятина и баранина считались общепризнанными деликатесами, по-настоящему роскошным афинский банкет делали блюда из рыбы. У гурманов сложилась своя незыблемая и сложная иерархия видов рыб, от скромного анчоуса до великолепного тунца. Самыми дорогими являлись пресноводные угри из озера Копаида [85] : в то время квалифицированный рабочий зарабатывал драхму за целый трудовой день, а один копайский угорь мог стоить двенадцать драхм [86] .

Как и следовало ожидать, на столы спартанцев подавалось мало изысканных кушаний, их коронным блюдом считался горький черный суп из крови и уксуса. Кулинарными центрами греческого мира являлись процветающие города Сицилии, где появились на свет первые в истории поваренные книги. Повальное увлечение изысканными блюдами дошло до крайности при дворах эллинистических монархов. Вот один печально известный пример: царь Птолемей VIII (известный тем, что женился одновременно на своей сестре и племяннице) сочинял научные трактаты о деликатесах и, ожирев от бесконечных пиршеств настолько, что едва мог ходить, получил от не слишком почтительных подданных прозвище «толстопузый».

Однако даже пиры таких царей, как Птолемей, не могли конкурировать с теми, что устраивала римская аристократия. На заре римской истории (или так римлянам виделось впоследствии) и богатые, и бедные довольствовались простой пищей. Однако завоевав Грецию и заметив, что греки питались гораздо лучше, римская элита принялась завозить к себе греческих поваров, перенимать греческие рецепты и придавать им римский дух соревнования и шоу. В результате возникла культура питания, порой имевшая экстравагантные черты.