– Не торгуйся, – попросил он. – И вот ещё что. Маска иномирная. Ушлые разведчики клана стащили из логова медведей стёкла-артефакты.

– Да я в курсе. Нашла у себя в платье булавку за десять минут до облавы. Маска тоже «светится»? Как я тогда буду её носить? Вокруг твоего дома разведчиков Пруста тьма тьмущая.

– А как я ее, по-твоему, носил? – улыбнулся Франко. – Прямо под носом у Кеннета, Пруста и разведчиков клана?

– Наизнанку выворачивал? – снова ёрничала ведьма. – Не знаю, не томи.

Слепой маг жестом распахнул помеченную эссенцией дверцу шкафа и потянул к себе заклинанием синий камзол.

– Плиний привёз с собой не только родную магию. К ним тоже давным-давно заглядывали на огонёк иномирцы. Неготарианские колдуны. Плащи у них занятные. Стоило укрыться с головой – и даже твоя душа пропадала с ветвей дерева богини. Ты исчезал для любой поисковой магии. Тебя вообще будто не существовало.

– Лихо, – присвистнула Лианна. – Ты сшил из плаща камзол?

– Подклад камзола, – уточнил Франко. – И растянул его поле на всё тело. К тому же, если спрятать на груди артефакты, то их тоже никто не увидит.

Восхищённый свист стал громче. Ведьма забрала камзол и, наверное, крутилась в нём перед зеркалом.

– На себя шил? Мне широк в плечах.

– Я потому и выдал тебе личину худенькой девушки. Будешь прятать его под платьем.

– Без проблем, – покладисто согласилась ведьма. – А что с убежищем?

– Я подумаю. Наверняка координаты точки выхода знает не только Кеннет.

– Сокол ещё должен, – рассуждала вслух Лианна. – Он из ближнего круга и вообще глава совета. Спроси у брата, не мучайся.

– Я подумаю, – повторил слепой маг.

Возможно, проще зайти через Дартмунда, а не через воинов клана. Или подстроить так, чтобы Кеннету срочно понадобилось спрятать в убежище самого Франко.

Над головой раскинулся купол шатра. Я не видела его, просто знала, что он есть. Там, за пределом клочка реальности, созданном для меня. Сон-видение, сон-послание. То, что не забудется даже через пару лет, но всё равно его нужно запомнить в мельчайших подробностях. Я попробовала оглядеться. Отвернулась от расплывчатых силуэтов передо мной и заметила деревянную колонну. Сверху её украшала бахрома. Нет, амулеты на тонких кожаных полосках. Роспись. Чёрная вязь незнакомых букв чужого языка.

«Юрта, – догадалась я. – Или что-то на неё похожее. Колонна – центральная опора».

– Дарга, – позвал кто-то из темноты.

Картинка смазалась, моё внимание вернули к главному. Фигуры отступили в темноту. Я поняла, что лежу на полу. Мне сухо, мягко и тепло. Рядом горит огонь. Свет в шатре-юрте золотой. Картинка снова плывёт. Я вижу мужчину. Его шею, голую грудь, сильные руки. Но не вижу лица. Зато чувствую, что мы оба раздеты. Я обнимаю его ногами.

«Брат, – вспыхивает воспоминание. – Дарга – мой старший брат».

Он ласкает меня. Гладит по груди и животу. Красивые у него руки. Невероятно, невозможно красивые руки. На плече что-то чёрное. Длинный росчерк, а под ним завитки и полосы. Я веду пальцем по чёрным линиям и замечаю свои ладони. На них тоже татуировки. Украшены средний и безымянные пальцы, тыльная сторона, запястье. На предплечье что-то есть, но я не вижу. Дарга наклоняется ко мне и целует. Низ живота наливается тяжестью. Я возбуждена, я хочу его. Родного брата.

– Ты должен взять её, – шепчут голоса. – Оставить силу рода у нас. Не хотим отдавать никому.

Я крепче обнимаю его ногами. Мне страшно, но совсем чуть-чуть. Дарга тяжело дышит, наши тела пропитываются жаром. Сейчас он войдёт в меня. Сделает своей. Навсегда своей. Как мы хотели.

Тени качаются над его головой. Смотрят, следят. Меня запоздало накрывает стыдом. Я толкаю брата в грудь, но получаю новый поцелуй.

– Здесь никого нет, кроме нас, – говорит он.

Тело пронзает боль. Я кричу, хватаю его за плечи, но становится только жарче.

Идеальная иллюзия. Я чувствую каждое его движение во мне. Мы становимся одним целым, соединяемся в нечто большее, чем были с рождения.

– Дарга, Дарга, – повторяю я. – Дарга.

Наслаждение накрывает волной. Тело дёргает судорогой уже наяву. Я просыпаюсь, успев почувствовать, как пульсирует во мне мужская плоть, отдавая семя.

Идеальная иллюзия. Максимально правдоподобная. Такая, что мне до сих пор жарко.

Сбрасываю одеяло и сажусь в кровати. Первая ночь в другом мире. Первая, и сразу же сон, заслуживающий внимания. Дома я уже тянулась бы к блокноту и ручке, чтобы записать его. Пока не забылся. Пока сознание не исказило детали и не заполнило пробелы логичными, по его мнению, связками.