Часть товара со «Стар Куин» была перегружена, а за остальным с Венеры спешили сюда еще два транспорта. Первый помощник мог вздохнуть с облегчением — наконец то он сможет услышать все подробности!

Мак-Нил рассказывал о событиях последних недель, а первый помощник украдкой включил запись.

Все говорилось спокойным, эпическим тоном, словно все случившееся произошло не с рассказчиком, а с кем-то посторонним или вовсе не имело места в действительности. Так оно отчасти и было, хотя нельзя сказать, будто Мак-Нил сочинял.

Нет, он ничего не выдумывал, но он об очень многом умолчал. Он готовился к этому отчету целых три недели и постарался не оставить в нем слабых мест.

Грант был уже у двери, когда Мак-Нил тихо окликнул его:

— Куда вы спешите? Я думал, мы собирались кое-что обсудить.

Чтобы остановить свой полет, Грант схватился за дверной косяк и медленно, недоверчиво обернулся. Инженеру полагалось уже умереть, а он живехонький удобно сидел, и взгляд его был какой-то странный.

— Сядьте! — резко сказал Мак-Нил, и с этой минуты власть на корабле как будто переменилась.

Грант подчинился против воли. Что-то здесь было не так, но он не представлял, что именно.

После длившейся целую вечность паузы Мак-Нил почти грустно сказал:

— Я был о вас лучшего мнения, Грант.

Грант обрел наконец голос, хотя сам не узнал его.

— О чем вы? — просипел он.

— А как вы думаете, о чем? — В тоне Мак-Нила едва слышалось раздражение. — Конечно, об этой небольшой попытке отравить меня.

Итак, для Гранта все кончилось. Но ему было уже все равно.

Мак-Нил сосредоточенно разглядывая свои ухоженные ногти спросил так, как спрашивают «который час»:

— Интересно, когда вы приняли решение убить меня?

Гранту казалось, что все это происходит на сцене — в жизни такого не могло быть.

— Только сегодня, — сказал он, веря, что говорит правду.

— Гм-м… — с сомнением произнес Мак-Нил и встал.

Грант проследил глазами, как он направляется к аптечке, отыскивает там маленький пузырек и возвращается с ним обратно. Пузырек по-прежнему был полон: Грант предусмотрительно добавил туда порошка.

— Наверно, мне следовало бы взбеситься, — тем же обыденным тоном продолжал Мак-Нил, зажав двумя пальцами пузырек. — Но почему-то это не происходит. Может быть, потому, что я никогда не питал особых иллюзий относительно человеческой натуры. И я ведь, конечно, давно заметил, к чему идет дело.

Только последняя фраза полностью проникла в сознание Гранта:

— Вы… заметили, к чему идет?!

— О боже, да! Для настоящего преступника вы слишком простодушны, по вашему виду все очень легко было понять. А теперь, после краха вашего маленького замысла, положение у нас обоих неловкое, вы не находите?

Сдержаннее оценить ситуацию было невозможно.

— По-хорошему, — задумчиво продолжал инженер, — я был должен сейчас прийти в хорошее настроение, связаться с Венерой и разоблачить вас перед властями, разыграв бешеную ярость. Но в данных обстоятельствах это лишено смысла, да и ярость мне никогда по-настоящему не удавалась. Вы, конечно, скажете, что это из-за лени, но я считаю иначе. — Он криво усмехнулся. — О, ваше мнение обо мне я знаю — с присущей вам аккуратностью вы четко определили, что я за тип, нет разве? Я слабохарактерен и распущен, у меня нет понятия о моральном мужестве, да и вообще о нравственности, и мне ни до кого нет дела, я люблю только себя… Что ж, не спорю. Может быть, на девяносто процентов все так. Но какую огромную роль играют оставшиеся десять процентов, Грант!

Грант чувствовал себя не в том состоянии, чтобы предаваться психологическому анализу, — сейчас было не самое подходящее время для этого. К тому же мысли Гранта все еще были целиком заняты неожиданным и загадочным ходом событий. — Как Мак исхитрился выжить? А Мак-Нил, отлично все понимая, явно не спешил удовлетворить любопытство Гранта.

— Ну и что же вы намерены теперь делать? — Спросил Грант, желая поскорее добиться ясности.

— Я, — спокойно ответил Мак-Нил, — продолжил бы дискуссию с того места, на каком она была прервана из-за этого кофе.

— Не думаете же вы…

— Думаю! Думаю продолжить, как если бы ничего не произошло!

— Чушь! — вскричал Грант. — Вы хитрите!

Мак-Нил со вздохом поставил на стол пузырек и твердо посмотрел на Гранта.

— Не вам обвинять меня в каком-либо заговоре. Итак, я повторяю мое прежнее предложение, я предлагаю решить, кто из нас примет яд. Только решать мы теперь будем вдвоем. И яд, — он снова приподнял пузырек, — будет настоящий. От этого порошка остается лишь отвратительный вкус во рту.