А платья...

Нежно-лимонное и цвета морской волны. Лимонное было жизнерадостное, а цвет морской волны ей шел, оттенял глаза. Когда покупала, цены в этом бутике были космические, но Настя подумала - раз в жизни можно.

Как в воду глядела.

Один раз она надела бирюзовое, тогда в ресторан, и больше вообще их не носила. Они так и висели у нее в шкафу, она даже смотреть на них избегала. Сейчас, сама не зная почему, взяла их с собой. Положила на самое дно чемодана, думала, так и привезет их обратно. Ан нет, пригодились.

Настя достала оба платья, разложила их на кровати.

Некоторое время смотрела на них, потом убрала лимонное обратно в чемодан.

Не подходило оно настрою и ситуации. Оставила то, цвета морской волны. Приложила к себе и посмотрелась в зеркало. Этот оттенок синего ей нравился. Мягкая струящаяся ткань, покрой самый обычный, без рукавов, отрезное по талии с пояском. Вроде простенькое, но образ получался отрешенный и таинственный. Вот только вырез великоват... Но для вечернего платья нормально.

А ситуация странным образом повторялась.

– Довольно, - сказала своему отражению Настя.

Отложила платье, которое, к счастью, не надо было гладить, и стала собираться. Подсушить и расчесать волосы до гладкости, собрать в узел, потом надеть платье. Теперь макияж. Ей вдруг пришла мысль, что она, как средневековый рыцарь перед поединком, надевает латы. Что ж, в этом был смысл, ей действительно предстоял поединок. А красота женщины - это ее доспехи.

И потому макияж надо было накладывать тщательно. Чтобы синие с зеленью глаза выделялись на бледном лице, казались просто огромными. А розовые губы, верхняя чуть полнее нижней, складывались бантиком. Она терпеть не могла эту дурацкую форму губ, но сейчас, глядя на себя в зеркало, пришла к выводу - то, что надо.

Оставалось выбрать украшения.

Но тут раздался стук в дверь.

Странно. Настя оглянулась на часы - рано, Демидов в восемь назначил, а сейчас еще без двадцати. Но пошла открывать.

На пороге стоял Виктор. Увидел ее в этом платье, вздрогнул и побледнел, уставился ей в глаза. Но проговорил ровным тоном:

– Добрый вечер, Анастасия Марковна. Позволите войти?

Она открыла дверь шире и отступила, пропуская его:

– Проходите, Виктор Сергеевич.

А сама сразу повернулась и ушла в гостиную. Виктор шел следом, ей слышались его тяжелые твердые шаги.

Раздражение и досада.

Ничего не хотела она никому объяснять. Да, она надела то самое платье. Но, во-первых, он не имел права ей что-то предъявлять, а во-вторых, это не свидание.

Наконец она повернулась лицом.

Но Виктор не стал ничего спрашивать, только тихо проговорил срывающимся голосом:

– Ты... прекрасно выглядишь.

И прежде чем она сказала хоть что-то, вскинул ладонь.

– Погоди.

Ловко выудил из внутреннего кармана кулон с прозрачным синим камнем на тонкой цепочке. По цвету идеально подходил к ее платью.

– Позволишь?
– спросил он, держа украшение в руке.

Настя не ожидала. Умел ее бывший (или настоящий) муж удивлять. Она кивнула. Тогда он подошел и сам осторожно надел ей на шею украшение. Цепочка оказалась довольно длинной, кулон лег ей точно в ложбинку между грудями. Виктор накрыл его ладонью, прижал и замер, глядя ей в глаза. Вышло эротично.

Он сглотнул и сказал:

– Это твоя безопасность. Не снимай его.

Потом убрал ладонь и уже другим тоном заговорил быстро, словно торопился:

– Телефон возьми с собой. Есть у тебя маленькая сумочка?

– Есть клатч, - кивнула Настя.

– Напихай туда всего. Всяких женских штучек, помаду, тушь, салфетки, духи, херни всякой. Поняла? И телефон обязательно.

– Хорошо, я поняла.

– Молодец.

Он долго смотрел на нее, потом отвел взгляд.

– Все, мне пора, - повернулся и вышел.

Дверь за ним закрылась, а у нее сердце стучало так, словно хотело выпрыгнуть.

Настя оглянулась на часы - оказалось, что он пробыл у нее всего минуту с небольшим, а ей показалось, что долго.

Она накрыла ладонью кулон, испытывая двойственное чувство.

Безопасность... В кулоне жучок? Но смотрелось как обычная ювелирка, она просто не представляла, как там что-то можно спрятать.

Потом она позвонила Борщевскому. Сообщила начальству, что отправляется на ужин с опекуном клиентки. Всего, конечно, говорить не стала, только в общих чертах.

А после - таки да, отправилась напихивать всякий косметический хлам в небольшую сумочку. И телефон, ага. Чувствовала себя при этом Матой Хари, блин. Не будь все так серьезно, сама бы первая над собой посмеялась.