— Вы на самом деле решили поселиться здесь? — повернувшись к Глебову, спросил Беспалов.

— А разве это плохо? — Глебов обвел глазами поляну. — Через год-два заасфальтируем дорогу, город совсем рядом станет.

— Решили построить коммунизм в одной отдельно взятой деревне, и думаете, вам это удастся? — Беспалов саркастически усмехнулся.

— А почему бы и нет? — с вызовом ответил Глебов.

— Потому, что система не позволит. Все, что вырастите, гусейновы забирать будут.

— С гусейновыми мы разберемся, — решительно заявил Глебов.

— Гусейновы возникли не сами по себе, их создала система. — Беспалов смотрел на Глебова и не понимал, почему до того все еще не дошли такие элементарные вещи. — До тех пор пока не изменится система, не изменится ничего и вокруг нас. Почему я ушел из армии? Потому, что защищать нечего стало. От того, что мы где-то наводим порядок, народу легче не становится. Он как жил в беспросветной нужде, так и живет. Порядок нужен гусейновым, джабраиловым и, конечно, еще кое-кому. Чтобы они деньги не потеряли.

Беспалов замолчал, удивившись тому, что говорит. С тех пор как он ушел из армии, его день и ночь изводило чувство несправедливости. Она была повсеместной и всепроникающей. Несправедливо жила сестра Настя со своей семьей. Ведь за непосильный труд на огороде и своем подворье они, по сути дела, не получали ничего. Точно так же, как и все остальные жители деревни. А какой жуткой оказалась жизнь у Нади! Да она ее практически и не видела, она ведь только начинала жить. Несправедливо складывается жизнь и у ребят, стоящих сейчас рядом с ним. Они с оружием в руках отстояли границы, честь и достоинство своей родины, а кому сейчас нужны? Кто воспользовался их победой? Их всех предали самым циничным образом. В том числе и самого Беспалова. От этих мыслей становилось жутко. Одно Беспалов знал твердо. Он сделает все, чтобы операция прошла безукоризненно. Те, кто повелевает сегодня жизнью других, должны почувствовать, что их власть не беспредельна. На них надо натянуть ту же шкуру, в которую они одели остальных. И это будет самой высшей справедливостью.

Тучи между тем поднялись и поредели, и над рекой появилось запоздавшее, заспанное солнце. Оно словно стеснялось того, что задержалось в дороге и теперь старалось наверстать упущенное. Листва на березах заблестела и зашевелилась, поворачиваясь к свету и теплу, капли дождя, оставшиеся на траве, засверкали, как драгоценные бриллианты. Вода в реке задымилась, клубы белесого пара потянулись вдоль нее, поднимаясь и тая. У самого берега неожиданно плеснула рыба и широкие круги, разрастаясь, начали расходиться по воде.

— Сама на обед просится, — кивнув на круги, произнес Елагин.

Ушаков вытащил из машины кусок брезента, расстелил на траве и начал выкладывать на него хлеб, огурцы, огородную зелень. Биденко, взяв топор, пошел на край поляны к зарослям тальника. Вскоре он принес две рогатины и поперечину к ним, на которую можно было повесить котелок. Глебов отправился в березняк за дровами.

— А нам с вами, товарищ капитан, надо будет наловить рыбы, — сказал Елагин. — Спиннингом пользоваться умеете? Вон там хорошая яма, — он показал рукой налево. — В ней наверняка щука стоит. И не одна.

Елагин вытащил из чехла спиннинговое удилище, потом достал катушку. Беспалов проследил за тем, как ловко он приладил катушку к удилищу, продел сквозь кольца леску и подумал, что с таким опытным спиннингистом соревноваться, очевидно, не стоит. Поэтому спросил:

— А какой-нибудь другой снасти у вас нету?

— Удочка устроит?

— Конечно, — обрадовался Беспалов.

Он взял удочку, баночку с червями, которые оказались у запасливого Елагина, и пошел к тальникам, где река, огибая мыс, образовала заводь. Беспалов встал на самый мыс, насадил наживку на крючок и закинул в воду. Поплавок качнулся, и его медленно понесло вниз по течению. Отплыв на всю длину лески, он остановился. Несколько минут Беспалов внимательно смотрел на него, но поплавок не шевелился. Он уже хотел вытащить леску из воды и закинуть в другое место, но в это мгновение поплавок качнулся и медленно направился против течения. Беспалов сделал подсечку и вытащил приличного чебачка.

— Ну, вот и первый улов, — крикнул ему Елагин, в очередной раз вхолостую забрасывая блесну в воду.

— Мы этими ребячьими играми не занимаемся, — сказал Ушаков и достал из машины невод. — Раздевайся, — приказал он Биденко. — А ты, — кивнул он Глебову, — возьми ведерко.

Троица, поеживаясь и по-страусинному поднимая ноги, чтобы не намочить их в холодной росе, спустилась к дымящейся воде. Биденко зашел по пояс в реку и присел, погрузившись в нее по шею. Тут же вскочил, удовлетворенно фыркнул и потянул свое крыло невода в воду. Ушаков пошел у берега. Минут через пять рыбаки вытащили невод. Беспалов издалека увидел, как в его мотне трепещется рыба. Оставив на берегу удочку, он пошел к ребятам. Глебов уже выбирал рыбу из невода и бросал в ведерко. Улов оказался довольно приличным. Вместе с чебаками в невод попало несколько окуней и хорошая щучка.

— Вот вам и уха, — глядя на Беспалова, сказал Ушаков. — Разводите костер, а мы заведем еще одну тоню.

Елагин между тем все пытался поймать в своем омуте щуку. Но то ли она была сытой и поэтому не хотела брать блесну, то ли перебралась в другое место, Елагин, единственный из всех, до сих пор оставался без улова.

Беспалов разжег костер, сходил с котелком к реке и, набрав в него воды, повесил над огнем. Биденко начал чистить рыбу, а Глебов картошку. Ушаков расстелил невод на траве для того, чтобы тот просох. И только Елагин все еще стоял на берегу, упрямо делая один заброс за другим. Блесна со свистом рассекала воздух и, словно галька, шлепалась в воду. Он ждал, когда она уйдет в глубину, и, подергивая удилище, начинал наматывать леску на катушку. Но щука, будто издеваясь над ним, не брала.