Ее Шуляков в эту минуту хотел видеть меньше всего. Но он понимал, что не может отпустить Белоглазову просто так. Она ведь тоже является свидетельницей. Но как с ней поступить, он не знал. Поэтому сказал:

— И ты тоже никуда не уходи. Подождите меня у моего кабинета.

Он повернулся и быстрым шагом пошел вдоль коридора к парадному выходу из банка, где у дверей в маленькой каморке должен был находиться охранник. К удивлению Шулякова, охранник сидел у себя на диване и смотрел телевизор. Шуляков постучал в окошечко, и он тут же вышел наружу.

— Кто здесь проходил пятнадцать минут назад? — спросил Шуляков, буравя охранника взглядом.

— Никто. — Тот моргал глазами, не понимая вопроса. — Вы первый пришли.

— Давно ты смотришь телевизор?

— С утра. А что мне делать? Мы всегда смотрим телевизор. Дверь закрыта, в помещении никого нет. Кроме вас, конечно.

— И ты ничего не заметил? — спросил Шуляков.

— Ничего. А что-то случилось? — нервное состояние Шулякова начало передаваться охраннику.

— Я тебя спрашиваю, ты отвечай, — строго приказал Шуляков.

— Ничего не заметил. Только телевизор мигнул и тут же включился снова.

— Давно мигнул? — спросил Шуляков.

— Да нет. Минут пятнадцать назад. Может, чуть больше.

— Иди к себе, — сказал Шуляков, поняв, что охранник действительно ничего не видел, а посвящать в случившееся его еще рано. Когда придет время, узнает все сам.

Он снова посмотрел на шнурок, который до сих пор почему-то был в его руках, и пошел во двор проверить охранника наружного наблюдения. Боковая дверь была в порядке, никаких следов повреждения ни ее, ни замка не было видно. Шуляков внимательно осмотрел ее, когда выходил во двор. Но уже подходя к будке охранника, услышал стук, доносящийся изнутри. Он в два прыжка подскочил к ней, рванул дверь и увидел ту же картину, что и в хранилище банка. Руки охранника были связаны шнурком, а рот заклеен широким скотчем.

Шуляков развязал охранника, дал ему прийти в себя и сурово, как приговор, произнес:

— Ну, рассказывай!

— Подловил он меня, — сказал охранник, потирая запястья, на которых остались врезавшиеся полосы от шнурка. — Я хотел помочь ему убрать машину от шлагбаума, а он врезал мне по голове. Я даже лица его не успел увидеть. Все произошло молниеносно.

Охранник рассказал, как задрипанная бежевая иностранная машина, рыча и дергаясь, остановилась у шлагбаума. Как из нее вышел мужик и, подняв капот, начал возиться в моторе. Охранник знал, что с минуты на минуту из банка будет уезжать Хавкин, потому что так бывает всегда, как только от него отъезжают инкассаторы. Он крикнул из окошечка мужику, чтобы тот убирался. Мужик не реагировал. То ли не расслышал, то ли сделал вид, что не слышит. Охранник вышел, чтобы помочь ему убрать машину, закрывавшую выезд. Как только подошел к ней, сразу получил по голове. Очнулся уже в будке, связанный, с заклеенным ртом.

Картина становилась ясной. Грабители оглушили охранника, каким-то образом открыли боковую дверь и проникли в банк. И на все про все им хватило десяти минут. С Людой Белоглазовой Шуляков был не более пятнадцати минут. Он заставил ее снять трусы безо всякой подготовки, сразу, как только она вошла в его кабинет. На все остальное ушло не больше десяти минут, если не меньше. И почти тут же она вернулась к нему, сказав, что хранилище закрыто. Шуляков профессиональным взглядом окинул внутреннее пространство будки, взял со стула шнурок, которым связывали охранника, и пошел в банк докладывать первые результаты расследования Хавкину.

Тот сидел на стуле в своем кабинете обмякший и какой-то бесформенный, с отвисшей нижней губой и отвисшими серыми щеками и походил на старика, страдающего необратимой формой маразма. Шуляков даже испугался.

— Григорий Наумович, — попросил он, остановившись напротив него. — Разрешите сказать?

Хавкин поднял голову, и Шуляков увидел, что в отличие от лица глаза его не изменились, они смотрели требовательно и холодно.

— Говори, что у тебя? — тяжело произнес Хавкин и положил руки на стол.

— Вошли с бокового входа, — сказал он, — перед этим оглушив охранника. Действовали в высшей степени профессионально. Группа состояла из четырех или пяти человек. Трое были в банке, один с машиной на улице, еще один мог быть на вассаре.

— На каком вассаре? — спросил Хавкин.

— В наблюдении. Следить за тем, что происходит снаружи. — Шуляков повертел в руках шнурки и протянул Хавкину: — Вот!

— Я это уже видел, — сказал Хавкин, брезгливо отворачиваясь.

— Такими шнурками обычные уголовники не пользуются. У нас их нет. Ни в милиции, ни в уголовном мире. Да уголовнику они и не нужны. Уголовнику легче зарезать человека, чем связать его. А эти никого не тронули. За исключением охранника. Но там по-другому было нельзя.

— Ну и что из этого вытекает? — нервно, с неприязнью спросил Хавкин.

— То, что круг поиска будет не так и широк.

— Ты думаешь, что деньги еще можно вернуть? — Хавкин сразу оживился и выпрямился на стуле.

— Думаю, что да. Во всяком случае, большую их часть. Все они все равно не сумеют истратить.

— А что нам делать сейчас?

— Звонить дежурному УВД и вызывать оперативников.

— Звони, — Хавкин кивнул на телефон.

— Может, сразу связаться с губернатором? — неуверенно спросил Шуляков.