— Так ты меня по имени и татухе идентифицировала? Лиц этих любовников, я так понимаю, не видела? — Макс невесело засмеялся.

Я сглотнула вдруг выросший в горле ком, сначала покивала головой, соглашаясь, потом помотала отрицательно.

— Лиц не видела. Но татушка — она у тебя уникальная.

— Нет, Оладушек, не уникальная. Точно такая же есть у еще одного человека. Догадайся, у кого?

Не в состоянии ни о чем думать, я уткнулась лицом в водолазку Макса. Обняла за крепкую шею и подумала, что, кажется, так и не разлюбила его. А еще, что я непроходимая дура…

— Лад, я с этим разберусь — ключ от этой квартиры был еще у одного человека. А раз так, то это его рук дело.

— Олега?

— Его, моего двоюродного брата. У него точно такая же татушка — мы вместе делали несколько лет назад во время путешествия по Исландии. Тогда мы еще дружили.

— Но зачем ему это? — я потрясенно смотрела в хмурое лицо Макса. — И почему он говорил, что я его девушка?

— С этим я тоже собираюсь разобраться, — Макс еще больше помрачнел.

— А твоя мама? Она сказала, что со мной ты просто проводишь время. Что я не одна, с кем ты свои сексуальные потребности удовлетворя-яешь! — я некрасиво шмыгнула носом.

— Да… А на самом деле ты скоро женишься на хорошей девочке, дочери ее подруги. Показывала фото, где ты стоишь в обнимку с какой-то блондинкой, — я тревожно шарила глазами по лицу Макса и мысленно умоляла — ну пожалуйста, скажи, что это всё враки! И я поверю тебе, потому что хочу верить…

Потому что измучилась без тебя за эти два года. Я даже на свидания ни с кем не ходила — до сих пор ни один мужчина для меня не существует. Кроме тебя…

— Это враки, Лада. Как ты могла поверить в такое? — голос Макса звучал глухо и зло.

Некоторое он время он еще смотрел мне в глаза. Затем отпустил мое лицо, отступил, и вышел из кухни, оставив меня замерзать в одиночестве на ледяном подоконнике.

Я сжала колени, натянула на них полы халата. Засунула ладони в рукава и сгорбилась, пытаясь унять нервную дрожь и распирающую грудь злость — я ненавижу того, кто украл у нас с Максом целых два года.

Сейчас я знала точно, что он не изменял мне. Просто поверила, глядя в его глаза…

Но кто-то очень точно все рассчитал и как по нотам разыграл то представление. Этот кто-то прекрасно знал, какая у меня будет реакция на увиденное.

Он или она был уверен, что я никогда не пойду устраивать разборки с «изменщиком». Молча сольюсь, постаравшись вырвать Макса из своего сердца.

Этот кто-то очень хорошо знал меня, был в курсе истории моей семьи, моих родителей. Знал, какая зияющая дыра появляется в моем сердце от одного намека на неверность…

Знал и сделал так, что я сбежала от своей любви.

— Вот, посмотри, — Макс появился в кухне с телефоном в руках. Сел со мной рядом на подоконник. Одной рукой обнял, возвращая меня в свое тепло. Другой стал листать галерею. Где-то в самом конце отыскал фотографию.

— Это фото тебе показывала моя, якобы, мама?

— Это, — кивнула я уныло.

— Так вот, этой фотке года четыре, и на ней я со своей двоюродной сестрой Элиной. У моей мамы есть сестра, мать Эльки, и брат — отец Олега. Эту фотографию сделали, когда сестра получила грант на обучение во Франции и я ее поздравлял.

— А…, - это все, что я смогла сказать.

— Б! — припечатал Макс. Еще полистал фотографии, и сунул мне под нос телефон:

— Это мои родители, мама и папа.

Ничего не понимая, я изумленно смотрела на фотографию. На ней, одетая в потрясающе красивое вечернее платье, счастливо улыбалась моя начальница Анна Сергеевна. Ее обнимал мужчина в смокинге. Копия Макса, только намного старше.

Высокий и крепкий. С волосами цвета перца с солью. С морщинками в уголках глаз и на лбу, но все равно, очень красивый.

— Лет через тридцать ты будешь выглядеть также потрясающе, как сейчас твой отец, — прошептала я, и провела пальцем по экрану. Фотография свернулась, экран погас, а я сидела, боясь поднять глаза на Макса.

— У вас с Анной разные фамилии…

— В конце девяностых мои родители официально развелись, и мама взяла девичью фамилию. Им нужно было разделить бизнес и создать видимость разных владельцев. Тогда что-то мутное творилось в экономике, и они так подстраховались.

А потом просто забыли пожениться обратно, им и так хорошо вместе, без штампа.