— Неожиданно, — сказал Таня.

— Некоторые головы разбивают.

— Ну, у вас и игры.

— Это не игра, лучше один раз дать понять, что на танке нужно всегда держаться в движении.

— Понятно, — сухо ответила Таня.

— Не дуйся — это лучший способ обучения.

— Не буду.

Из люка высунулась голова Семёна и произнесла шутливым голосом: — Папа, вас в ресторан или домой? Если в ресторан, то ожидание платное. — Семён тут же сменил голос на серьезный и продолжил: — А если честно, я хотел спросить. Я там Волка с Петрухой, видел, грузили в скорые. Их тоже сюда?

Пашка в ответ кивнул.

— В медчасть или к нам в дом? — уточнил Семён. Волк с Петрухой были парнями семейными и жили у себя.

— У нас негде уже будет. Наверное, в медчасти разместят, а может вообще домой отпустят. Таня, с контузией можно дома лечиться?

— В принципе да, им покой нужен, и лекарства принимать, — ответила Таня.

Танк свернул с дороги, подкатил к небольшому двухэтажному домику и остановился.

— С вас рубль двадцать, — раздался снизу голос Олега.

Пашка слез с башни и нагнулся к Олегу: — Держи пятюню, — и протянул ему ладонь. Олег в ответ хлопнул своей ладонью по Пашкиной: — Спасибо, дорогой.

Пашка подал руку Тане и помог спуститься.

— Приехали.

Танк, взревев двигателем, укатил, обдав их струей горячего воздуха.

Таня огляделась. Небольшой симпатичный деревянный домик, окруженный со всех сторон деревьями. Он выглядел ухоженным и аккуратным. Трава перед домом была скошена. Дорожка подметена. Лавочка покрашена.

— Красота, — заключила она.

— Пойдем заселяться, — сказал Пашка.

Они вошли в дом. Внутри чувствовался порядок. И не скажешь, что тут живут мужики-холостяки. Таня с любопытством огляделась. Пашка снял обувь, одел тапки. Достал из шкафа такие же тапки, завернутые в пакет. Вручил Тане.

— Рекомендую подписать, у всех одинаковые. Можешь зайчика наклеить или ягодку.

— Лучше помидорку, — ответила Таня, снимая ботинки.

Дождавшись, когда она переобуется, Пашка подошел к ряду металлических шкафчиков. Выбрал один из них. Взял из лежавшей на шкафчиках кучки красный маркер и нарисовал на нем помидор. Подумал и добавил зеленый хвостик.

— Тут верхнюю одежду можешь оставлять и оружие. Шкафчики, если нужно запираются, ключ внутри.

Пашка открыл другой шкафчик, на котором был нарисован Чебурашка и повесил внутрь куртку.

Таня решила пока не раздеваться. Пашка повел ее дальше, проводя экскурсию.

— Тут у нас столовая. Горячую еду привозят три раза в день. Можно готовить самим. Тут посуда, тут продукты. — Повел ее дальше. Здесь душевые, здесь туалет, здесь бытовка В шкафчиках чистое постельное белье и полотенца. Можно постирать и погладить. Тут комната отдыха. Фильмы, игры и прочее. Наверху личные комнаты. — Пашка вернулся в прихожую, открыл шкафчик и озадаченно посмотрел внутрь.

— Тебе же две комнаты нужно?

— Зачем две? — удивилась Таня.

— Ну, одна жилая, вторая для приема пациентов.

— Ну, тогда да. Две, — сложила один и один Таня.

Пашка достал из шкафа два ключа.

— Вот. Сама выберешь какая под что. Впрочем, комнаты почти одинаковые все. Пошли наверх.

Наверху Пашка показал Тане ее комнаты. Они находились почти у самой лестницы. Удобно. Она быстро определилась, где будет жить, и кинула на кровать чемодан. Оглядела комнату. Небольшая, уютная. Светлые стены. Кровать, шкаф для вещей, стол и стул. Зеркало на стене. И окно. За окном стена деревьев создает шелестящую тень.

— Из второй тогда уберем кровать и притащим кушетку из медчасти, — решил Пашка.

— Да, будет, отлично, — ответила Таня и развернулась к Пашке.

— Ты пока располагайся, пойду вниз, сейчас должны уже остальных привезти, — испугался ее внимательного изучающего взгляда Пашка.

— Пошли, — задумчивым голосом сказала Таня.

Они спустились вниз и уселись на лавочке у входа.

Спустя несколько минут прибыла машина скорой помощи. Из нее на божий свет выбрались девушки и Мохер. Максим шел на своих ногах, немного согнувшись.

— А вот и мы, — сказала Кристина.

— Максим, а ты почему сам ходишь? — спросила Таня.

— Надоело лежать. Да и болит уже меньше, — ответил Мохер и быстро прошел в дом, чтобы доктор не увидела искр, сыплющихся из глаз. В ране как будто иголками тыкали и что-то дергали. Под имплантированной в больнице искусственной кожей шли процессы заживления. И любое движение вызывало боль. Укол-то ему с утра сделали, но он уже переставал действовать. А показаться совсем больным означало загреметь в лежачие, а лежать совсем не хотелось.