Шрифт:
– Как только ты извинишься.
Господи, да это же мой чертов триумф!
Двое таких потрясающих мужчин защищают меня. Выбрали меня вместо этой барби размалеванной.
Улыбку удержать не получается.
– Вы такие классные, мальчики!
– говорю на манер Колышевой.
– Ну, - Лука немного встряхивает Колышеву.
– Я, конечно, не любитель делать больно девушкам, но тебе готов.
– Отпусти, - снова начинает, - мне больно.
– Как только извинишься...
– Да бл@! Прости.
– Пшла отсюда, - прощаю эту дуру.
Она почти убегает. Расслабляюсь.
– Интересные у тебя знакомые, Сливка, - задумчиво говорит Адам.
Пожимаю плечами. И хоть на душе все еще радостно, настроение немного подпорчено.
– Не хочешь рассказать, что вы не поделили?
– спрашивает Лука, брезгливо вытирая руки мокрым полотенцем, которое принесли всем вместе с заказом.
– Нет.
– А о себе? Своих родителях?
– Адам так смотрит внимательно, прямо в душу.
– Домой пора, с Айком гулять.
– Пиццу поешь и пойдем.
– Не хочу уже.
– Ада?
– Адам по-прежнему смотрит на меня.
– Я все равно не буду. Ни есть, ни рассказывать.
Лука тянется к звоночку, вызывая официанта. Просит счет и контейнер для пиццы, который все же вручают мне. Дома поем.
– Вы, ребят, идите домой, а я с Лехой в клубешник. Написал, - говорит Лука, не отрываясь от телефона.
– Такси скоро подъедет.
– Слушай, а че ты машину не водишь? Прав нет?
– Права есть. Но водить не могу. Знаешь, после смерти родителей я два года вообще не мог в машины садиться. Потом отпустило. Но езжу только на заднем сидении. А машиной оттуда не поуправляешь, - как-то грустно говорит Лука.
– Прости...
– Все, идите, вот моя машинка.
– Пока! И спасибо за компанию!
Лука наклоняется, обнимает меня крепко-крепко. Сперва застываю как столб, а потом руками его обнимаю.
– Ты знаешь, что мой брательник с тебя глаз не сводил весь вечер?
И я - о боже - чувствую, что начинаю краснеть. Скорее разрываю объятия и прощаюсь с другом.
– Идем?
– предлагает Адам и протягивает мне руку?
– Идем, - вкладываю свою ладошку в его лапище.
– Ты для меня загадка, Сливка. Я уже многое знаю про тебя, но вот твоё детство и твоя семья для меня - закрытая книга. Приоткроешь ли ты для меня ее. Хоть немного? Пару страничек? Когда-нибудь.
"Когда-нибудь", это же может растянутся на год и больше. Значит, он планирует продолжать со мной общение и дальше. Хорошо.
– Знаешь...я бы многое отдала, чтобы мое детство было хотя бы в половину, как ваше. Я не хочу говорить про свою семью. Достаточно знать, что мои родители бухали и периодически мне неплохо так прилетало. Поэтому и вспоминать об этом нет желания. Лучше расскажи мне про свое самое лучшее воспоминание?
Адам останавливается прямо посреди тротуара и, как совсем недавно его брат, обнимает меня. Крепко-крепко.
– Ты чудесная, Ада! И цвет волос этот тебе очень идет.
– Спасибо. За все.
Знаю, что на этом пора бы и разжать свои ручонки, но как же не хочется. Хочу стоять так всю ночь. Чувствовать его поддержку и сопереживание. Чувствовать его теплое тело и силу его рук. Окунаться в его запах.
– Ты тоже не хочешь меня отпускать?
– шепотом спрашивает мне на ухо.
– Ага. Но ведь мы не сможем простоять так всю ночь.
– Пойдем, с Айком пора гулять.
– А потом и малышей кормить. Идем.
– Слушай, а эта Колышева, она кто?
– спрашивает Адам, когда мы уже гуляем с собакеном. Долго продержался.
– Я думал, ты в нее ножом для пиццы запустишь, - подкалывает.
– Еще каких-то месяцев десять назад у меня, можешь себе представить, волосы были до жопы.
Вижу удивление на его лице.
– А теперь они такие, какие есть. И в общем, это заслуга этой самой Колышевой.
– Да ее прибить мало.
– Мало, но это уже статья.
– Ну... блин, ты ей хоть отомстила?
– Хех. Ну...- и как ему сказать?
Смеется.
– Ну она жива, это уже хорошо. Так как ты ей отомстила?
– Руку сломала, - на выдохе...
– Что? Что ты сделала?
– Да, я сломала ей руку! А что я должна была делать? Она мне клей на волосы налила, я ей за это руку сломала. Все честно.
– Опасная ты женщина, Слива лиловая. Слушай, если к тебе еще кто-нибудь полезет, зови меня, ладно. Я сам разберусь. Ты - девочка, я - решаю твои проблемы. Это понятно?
– Зачем тебе это, Адам? Я сама могу за себя постоять.