– Ух, ты!

– Благодарю, – скромным, но довольным голосом отозвался продавец.

В том, что перед нею продавец, сомнений у Милы не оставалось, но вот что именно он продавал, тут она попала в тупик.

Высоченные, до самого потолка шкафы из тёмного тусклого дерева прямо-таки трещали по швам от всевозможной всячины. Толстенные книги в потрёпанных переплётах теснились куклами, на фарфоровых лицах которых частично облупилась краска. Громоздкие бронзовые, с зелёным налётом канделябры перемежались медными пузатыми чайниками, чьи бока мерцали золотистыми искорками. Старые пресс-папье и не уступавшие им по возрасту увеличительные лупы, телефонные аппараты с битыми трубками и перемотанными корпусами выпирали с многочисленных полок, будто подзывали любоваться собою. Многочисленные статуэтки, картины и миниатюры то тут, то там выныривали из ниш и таились в их тенях.

На полу странного магазина, крытого мелкой плиткой и паркетом вперемежку, тоже хватало всякого хлама: старый аккордеон, масляные лампы, буржуйка – её Мила узнала лишь потому, что недавно смотрела какой-то фильм, где семья проживала в доме, отапливаемом именно этим устройством. И конечно, не обошлось без чучел животных – олень, парочка белок, собака и даже цапля имелась. Девочка диву давалась, как столько всего уместилось в малюсенькой комнатке, которую и занимал магазинчик. Взгляд её скользнул к потолку и тут она улыбнулась: ну и чудак-продавец – развесил наверху дырявые кофейники, не оставив места ни единой лампочке. Это хорошо, что днём погожий день, и внутрь света проникает достаточно, а когда вечереть начнёт, что тогда?

Взгляд юной посетительницы ещё разок пробежался по захламлённым полкам и вопросительно застыл на пожилом господине.

– Знаю, знаю, – предупредительно заговорил он, продолжая взирать на Милу хитроватыми глазами, – ты желаешь чего-нибудь этакого, необычного, чудесного.

Как он узнал? Ведь она ещё и полслова не молвила о том.

– Приходи завтра в это же время, – пообещал он.

– И что тогда?

– Приходи, – последовал ответ, за которым крылось нечто многообещающее.

Выйдя за дверь и отойдя на несколько шагов, Мила вдруг поняла, что не узнала имя продавца, а прийти вновь и не обратиться по имени – как-то неуважительно, что ли, и невоспитанно. Она решительно повернулась и дёрнула дверь, ожидая громогласный колокольный перезвон, но того не случилось: дверь распахнулась бесшумно.

– Что-то забыла, милочка? – послышался скрипуче-сухой голос продавца.

– Я забыла спросить: как вас зовут? – исправила своё упущение девчушка. – Вы же хозяин магазинчика странностей – господин К.?

– Совершенно верно, – подтвердил почтенный джентльмен. – Я владелец и зовут меня Коллекцио.

– Очень приятно, господин Коллекцио, – кивнула Мила, – до завтра, я приду.

– Замечательно, – донеслось позади неё, когда дверца мягко закрылась.

Миле послышалось, что за дверной перегородкой раздались звуки других голосов и даже звериных криков, но возвращаться и проверять эту странность она не решилась. Всё-таки в третий раз её возвращение будет выглядеть нелепо. И она направилась домой.

Ночью ей приснился странный-престранный сон.

Она снова оказалась в том магазинчике, но за окном было темно, как ночью. Удивительно, но внутри помещения света хватало с избытком. Задрав голову к потолку, Мила ахнула: дырявые кофейники превратились в ярчайшие светильники – из бездонных недр вниз щедро лился тёплый свет. Но даже не эта особенность так изумила гостью, как тот факт, что все вещи смотрелись иначе и производили иное впечатление, нежели днём, даже воздух пах особенно – как в кондитерской: шоколадными конфетами и бисквитными пирожными.

– Добро пожаловать в магазинчик странностей, – голос господина Коллекцио опередил хозяина, тот словно ведущий на сцене, вынырнул из-за плотной портьеры, загораживавшей дверцу в чулан.

Сперва Мила не признала в молодцеватом господине хозяина магазинчика, приняв его разве что за сына Коллекцио. Тот держался прямо, с задором, растеряв разом все свои морщины, оставив лишь на лбу парочку продольных отметин. Волосы почернели и удлинились, но по-прежнему лежали идеальным зачёсом назад.

– Это вы, господин Коллекцио? – воскликнула она. Так странно: даже одежда на нём была точь-в-точь как на пожилом господине.

Вместо ответа помолодевший Коллекцио устремил на девочку взгляд, от которого ей стало не по себе – знакомые хитринки бесновались в его глазах.

– Ну что, – он оторвал взгляд от Милы и огляделся вокруг, обращаясь странным образом к самой комнате, а не к гостье, – устроим достойный приём нашей гостье? Тогда начнём!

И в ту же минуту всё завертелось, закопошилось, задвигалось вокруг девочки.

Куклы тянули к ней руки и капризно звали: «Мама!». Канделябры и чайники дребезжали, телефоны надсадно трезвонили, требуя абонента срочно снять трубки и ответить. Картины и миниатюры с интересом наблюдали за Милой – некоторые даже подмигивали! Но самым невероятным оказалось то, что все чучела животных ожили и принялись шалить! Белки сновали по полкам шкафов и норовили что-нибудь свалить на пол, когда же им это удавалось, павшая вещица укоризненно протестовала. Олень разлёгся у двери и принялся её сторожить. Собака и цапля устроили игру в салки, причём правила игры выглядели весьма сомнительно, особенно, когда цапля бежала вдогонку за псом и норовила щипнуть того за хвост.