И надо отметить не зря хулили. А всё потому, что с недавних пор в королевстве начал править новый и более ненасытный, властный монарх. Прежний король не то заболел, не то его разжаловали да сослали в дальнюю крепость. Про то толком никто ничего не знал и не подозревал, люди просто боялись об этом говорить. Ну, оно и понятно, ведь теперешний повелитель сразу же принялся свои порядки наводить. А порядки те были сильно уж строгие и местами очень даже жестокие.

И вот именно за эту излишнюю жестокость, его и ругали храбрые поэты и смелые барды. Сочиняли про него ругательные стишки и вирши. Да так ловко в них высмеивали все его государственные пороки и недостатки, что народ, услышавший их, просто со смеху покатывался. Ну а некоторые отважные менестрели положили те самые стихи на мелодию, и теперь на городских площадях распевали лихие песенки.

Разумеется, такое ёрническое пение не могло скрыться от надзора злобного короля, и, конечно же, это ему не понравилось. И вот тогда-то решил он взять и переловить всех этих шутников и насмешников. Однако традиционное состязание бардов и поэтов с музыкантами отменять не стал, и как это заведено повелел устроить праздник. Ну а на самом деле король просто схитрил.

– Ха-ха! На турнир приедут все те, кто про меня свои глупые стишки да вирши сочинять осмелился! Вот там-то вы их всех на заметку и возьмёте,… а после всех же поодиночке и переловите! Ха-ха,… посмотрим тогда, кто из нас над кем посмеётся! – раздавая приказы своим стражникам из тайной канцелярии, грубо усмехался король. В общем, устроил он дерзким певцам и поэтам ловушку. Ну а те, ничего не подозревая, всё прибывали и прибывали на городскую площадь столицы. И, казалось бы, ничего не предвещало беды, однако она уже поджидала их.

Вдруг в какой-то момент народу набралось столько, что один молодой и рьяный бард не выдержав напряжения, взобрался на помост, предназначенный для выступлений, и громогласно прочёл своё резкое и язвительное стихотворение о деспоте-тиране. Его чтение произвело неимоверное возбуждение. Тут же поднялся шквал дикого хохота и аплодисментов вперемешку с издёвками над монархом. И с этого-то момента спокойствию пришёл конец, началась беда.

Никто не ожидал, что хитрец король затаившись на одном из балконов ближайших домов, тихонько наблюдал за происходящим на площади. Услышав столь дерзкий стих, он не стал дожидаться следующего выступления и незамедлительно приказал своим стражникам действовать.

Мгновенно на площадь всыпало целое полчище вооружённых тупыми пиками всадников. Они тут же направо и налево стали крушить собравшихся менестрелей попутно пытаясь поймать того наглого молодого барда-поэта. И сейчас уже сам король, объявившись во весь рост на балконе, руководил оттуда разгромом музыкантов.

– Гнать всю эту камарилью к дьяволу в пасть! Не будет им больше никаких состязаний и турниров! Теперь они все вне закона! Надо всех этих негодяев заточить в подземелье! Схватите того гнусного чтеца! Приведите его ко мне в кандалах! – размахивая кулаками и злобно взирая на площадь, кричал король. А там творилось что-то невообразимое. Такого страшного переполоха трудно было себе и представить. В одно мгновенье всё вокруг перемешалось. Люди, лошади, повозки, барабаны, флейты, лютни, всё одновременно вертелось и крутилось, словно большая карусель. Шум стоял такой, что едва можно было различить яростные крики взбешённого короля, так и продолжавшего орать во всю свою глотку. А уж глотка-то у него была лужёная и от его крика порой тряслись даже стены замка. Ну а он всё требовал и требовал поймать того рьяного мальчишку барда.

Но в такой суматохе трудно уследить за ловким юношей, который к тому же ещё и хорошо бегал. Поэт он ведь только с виду такой нежный и воздушный, а на самом деле может быть очень даже стойким человеком. Вот и наш бард, был парень не промах, и недолго думая быстро скрылся с площади, мгновенно затерявшись в столичных проулках. А вместе с ним и прочие музыканты поспешили раствориться в уличной суете.

Все бежали кто куда; кто стремился спрятаться в соседнем лесочке, кто скорее нёсся в хлебные поля, кто влезал на чердак, а кто и затаился в подвальчике ближайшего кабачка. Буквально в считанные минуты вся столица была очищена от нежелательных для короля бардов, поэтов и менестрелей. Все они в одно мгновение унеслись прочь, боясь строгих преследований разгневанного монарха. Вот так резко и жестоко было покончено с традиционным музыкальным состязанием, происходившим многие годы.

Но разогнав турнир, король не успокоился, и тут же послал на поиски дерзкого барда-беглеца несколько десятков своих отъявленных головорезов-стражников. А уж они, мгновенно разделившись на небольшие отряды, двинулись рыскать по всем дорогам королевства. Эти опытные сыскари хорошо запомнили того наглого поэта и теперь в случае его поимки ему грозила смертельная расплата. Но не только ему угрожала опасность, под молот недовольства короля могли попасть и все прочие барды с музыкантами, кто свободно мыслил и вольно говорил. По всему королевству началась самая настоящая охота. Гонения ожидали каждого, кто хотя бы словом мог затронуть честь короля.

Однако обо всём этом ещё ничего не знал Юрген. Пожалуй, только он один из всех менестрелей как-то умудрился пропустить эту весть мимо ушей. И теперь он с хорошим настроением и радостным предвкушением весёлого состязания медленно, но верно приближался к столице.

– Ну, вот осталось совсем чуть-чуть,… только этот лесок пройти да то крайние поле пересечь, и я у цели… ну, наконец-то я проявлю себя в полной мере,… уж выступлю, так выступлю… – подставив своё лицо свежему ветру и широко улыбаясь тёплому солнцу, размышлял он, отмеряя последние шаги по лесной дорожке.

Но вдруг впереди из-за раскидистого кустарника красной рябины появился отряд стремительно несущихся всадников. Яркие перья на их шлемах размашисто колыхались в такт громкому топоту, предупреждая всех встречных путников, чтоб те не смели становиться у всадников на пути. Яростный храп лошадей вперемежку с горячим дыханьем конников разносился по всему лесу. Картина представлялась страшная. То были стражники короля рыщущие по дорогам в поисках того смелого барда. Юрген от их резкого появления внезапно растерялся и замер словно оглушённый.