Она мило болтала со всеми, посасывая свои губы, чем поднимала не только мой член. У нее был вид невинной школьницы, которая случайно забрела в этот подвал, каждый присутствующий здесь опытный мужик чувствовал — она не тронутая ни кем. И всем хотелось пометить ее… своей спермой.

— А вот и мой господин. — она сложила руки треугольником и сделала поклон.

— Пошли отсюда! — мне хотелось задать трёп этой безмозглой девке, которая не только концерт устроила, нажралась, а еще и сопротивлялась и не хотела уходить. Пришлось подхватить ее под белые ручки.

— Отпусти меня! — она выбивалась и кусалась.

— Мне оставить тебя там? Могу отнести обратно, даже раздеть, вставить в жопу анальную пробку с хвостом, если тебе хочется приключений.

— Тебе совсем пофиг на меня? — с пьяну совсем крыша потекла. Все пьяные женщины дурные и немного проститутки, потому что сразу же начинают себя чувствовать слишком сексуальными и уверенными в себе. Ангелине захотелось откровений.

Волосы Лины растрепались, а помада смазалась — это придавало ей очень пошлый вид. Молния у декольте расстегнулась немного, оголяя грудь еще больше. Хотелось протянуть руку и сжать ее. Я мог так сделать, она бы не была против, она хотела этого даже на трезвую, что говорить, когда в ней пол литра чистого виски, если не больше.

— мне на каждого гражданина нашей страны не пофиг, я мент. — помогаю ей упаковаться, пристегнуться и закрыть дверь. Дорога обещает быть весёлой.

— Ты даже не заметил, что я на тебя обижена. — она рисует на запотевшем от ее перегара стекле, а мне хочется закрыть ей рот чем угодно — ртом, словом, членом. Лишь бы она молчала, не несла чушь под руку. — Утром я одела свои белые брюки, даже трусы не стала надевать, а ты даже не заметил, слова не сказал, хотя вчера твои пальцы были во мне. Просто проигнорировал…

Не заметил? Да я когда парковался, чуть не протаранил служебную Ладу, увидев ее булки, обтянутые прозрачной тканью. Мне хотелось отодрать ее прямо на машине брата, который как самый настоящий джентльмен привёз ей кофе, донжуан сраный. Не кстати это все.

Она не стала надевать трусы, чтобы я закончил вчерашнее? Больная.

Трудно вести машину, когда член упирается в руль.

— Что ты молчишь. — она ударяет меня кулачком в плечо, больше забавно, чем больно. — Трахаешь всех у кого есть вагина без разбора, а мной брезгуешь, я отвратительная? Испорченная?

В ее глазах наворачиваются слезы и становится вообще не выносимо. Она начинает плакать, забиваясь и пытаясь открыть на ходу дверь. Мне ничего не остается, как заблокировать двери и сбросить скорость, паркуясь на аварийках.

Перестану пить. Брошу. Неужели я тоже со стороны такой?

— Выпусти меня, ты тварь. Гандон бездушный! Я еще не уговаривала тебя, позорище, докатилась. Я уволюсь завтра. Лучше с Якудовым, чем с тобой.

С силой дёргаю ее, чтобы повернуть к себе лицом, тушь размазалась и теперь черные струйки текли в разрез декольте. Она шмыгает носом, дрожит. Глупая женщина.

Я стираю чёрные потеки с ее лица, глажу ее щечки, провожу пальцем по губам, приглаживаю волосы.

— Ты очень красивая, Ангелина. Когда ты рядом мне постоянно хочется потискать тебя, присунуть, поводить членом по твоим губам. Если бы ты мне не нравилась, я бы давно трахнул тебя. Но ты мне нравишься… Даже очень. Тебе нужен другой, не такой, как я, который сам по себе, я не умею хранить верность, пью и курю травку. Все эти отношения не для меня. Если мы переспим — ты влюбишься в меня, а тебе нужен не такой, как я…

«… ты влюбишься в меня, а тебе нужен не такой, как я…»

Когда тебе говорят прямым текстом, что ты влюблённая дурочка, а к тебе не испытывают ничего кроме желания трахнуть — не просто обидно, чудовищно. Я не влюблена в Дика, он жестоко ошибается. Но я никогда не унижалась перед мужчиной, не просила его проявить ко мне теплоту и ласку. Они всегда сами вились вокруг меня. Слова Дика прошли по мне катком, раздавливая и оставляя только жгучую боль и злость.

Сан Саныч смотрел на меня подозрительно, широко раздувая ноздри и напряжённо сминая белый лист в руках. Меня всегда поражала его свежесть и собранность.

— Ты хорошо подумала? — спросил он, как будто Кто-то другой повторял, что я обуза и от меня только одни проблемы. Пусть теперь возрадуется. Желания сбываются.

— Да. — голос все же предательски дрогнул. Решение родилось утром, когда я варила кофе. Все стало просто. Очевидно. В одно мгновение. Я оказалась не права — работа следователем не для меня. Мое место в офисе за кипой бумаг. Может быть мне действительно пора выйти замуж и нарожать детишек, заниматься семьей и не экспериментировать. Зачем мне все это?