— Какую планку вы мне поставили, — съязвила я, — я там ещё богиней по вашему плану не стала? Прямо чудо-женщина!

— Что, испугалась? — прищурился он. — Страшно стало, и решила пойти на попятную?

— Ваша самая большая ошибка, Клим Маркович, это отсутствие информации по противнику. Вы объявили войну, даже не узнав военную мощь противника.

— О! — сказал он и, нагнувшись, прошептал мне на ухо: — Я весь дрожу, прямо в предвкушении. Покажи мне всё, на что ты способна, удиви меня.

— Не вопрос, — сказала я. — Только учтите, вам тоже придётся несладко. Кто сказал, что я буду косить под бревно? Вам самому придётся держать себя в ежовых рукавицах, потому что на каждое ваше действие я буду отвечать с двойным усердием. Так что посмотрим ещё, кто кого.

Клим хотел что-то ответить, но я нагло начала просто снимать с себя блузку, и делала это так, словно его тут и не было. Одна пуговка за другой открывали его взгляду моё тело.

Когда последняя пуговица была расстёгнута, я повела плечами, и она тихим шорохом соскользнула с меня. Затем пошла юбка, буквально одно движение — и молния расстёгивается, а затем тяжёлая ткань под своим же собственным весом сползает по моим бёдрам вниз. Я специально не смотрю на него: уже знаю, какими глазами он смотрит, и как ходят его желваки на лице. Как образуется складка между бровей, как тот приоткрывает губы, чтобы проще было дышать. Знаю то, как он сжимает кулаки до побелевших костяшек и всеми силами старается удержать себя на одном месте.

Я перешагиваю через юбку и слышу, как он тяжело дышит. Спиной чувствую, как прожигает меня взглядом. Всё, что на мне осталось — нижнее бельё, как я смотрелась в нём, сама прекрасно знала. Я не обладатель идеальной фигуры, ведь уже рожала, да и никогда не была тощей. Плавный изгиб бёдер, хорошая задница — она у меня от природы подтянутая. Тонкая полоса чёрного кружева с высокой посадкой на чулках бежевого цвета — красивое сочетание с полоской на чулках, смотрится очень сексуально. Чёрные кружевные трусики стандартной формы, терпеть не могу стринги. Тонкой талии у меня никогда не было, округлый живот, и бока были, не спорю — не идеальная, но ничего критичного. Обычная и натуральная женщина, мягкая и нежная. Грудь, которая была близка к тройке, обтянутая чёрным кружевом, и линия лифа шла чуть выше соска.

В целом, ему было на что посмотреть. Главное хорошо подать, а как это сделать — прекрасно знаю. Перед зеркалом был небольшой столик, куда я поставила свою сумку. Сделала шаг к зеркалу, уперлась руками на столешницу и, немного прогнувшись в спине, стала изучать себя в зеркале. Поправила волосы, подкрасила губы, и всё это абсолютно не замечая его. Чёрное шёлковое платье-комбинация висело на крючке справа от зеркала, протянула руку и сняла его. Многие надевают платье через голову, я же не спеша надела через ноги. Прикосновения прохладного шёлка к моей коже вызывало приятную дрожь, по коже пробежались мурашки, и я уверена: он это тоже заметил. Бесподобное чувство, когда ткань скользит по твоей коже, словно поцелуй, словно практически не осязаемое прикосновение пальцев. Знаете, если сравнивать, то это чувство схоже с тем, когда мужчина медленно снимает с тебя одежду, открывая для себя каждый сантиметр тела.

Когда я надела на себя платье, то провела ладонями по попе и бёдрам, а затем сжала свою грудь, сведя к центру. Смотрелось на мне оно шикарно, вроде простое, но в то же время с изюминкой. Дальше полюбоваться мне не дали, потому что схватили за руку и прижали спиной к зеркалу. Нога Клима оказалась между моих ног, и коленом он упирался в мои трусики, на что он там поставил ногу — не знаю, да и посмотреть не могла, потому что одна рука крепко вцепилась в задницу, а другой он схватил меня за лицо и зафиксировал так, чтобы я смотрела в его лицо. Я полусидела-полустояла на столе. Его глаза потемнели, а ширинка брюк значительно вздулась.

— Один–ноль в мою пользу, — выдохнула я и кокетливо улыбнулась.

Яростный блеск, что пронёсся в его глазах, говорил о том, что его самолюбие задето. Он не должен был так просто сдаться. Он не мог! Но, проблема в том, что я знаю, на какие рычаги и кнопки нажимать.

— Да, ты права, один–ноль. Но это толькопока, следующий шаг за мной, — прохрипел он.

Я и сообразить не успела, как оказалась на маленьком столе, бёдра широко разведены в сторону, а Клим стоит между ними. Уперевшись в зеркало спиной, сперва не поняла, что он задумал, пока тот не нагнулся и не сомкнул зубы на моём возбужденном соске через ткань. Меня внезапно прострелило от такого резкого удовольствия. Мне отчаянно, до потери пульса, хотелось прижать его к себе и зарыться пальцами в его волосы, но я не могла. Сдам позиции сейчас — проиграю, поэтому вцепилась до белых костяшек в край стола, хотя из горла рвались стоны.

Он слегка перекатывал сосок зубами, ткань притупляла его резкость, и поэтому становилось очень приятно. Клим усилил нажим и слегка потянул. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и из меня вырвутся предательские стоны, как ему позвонили. Он матерно выругался себе под нос.

— Да! Где?! Когда?! Ясно, через полчаса буду. — рявкнул в ответ, затем положил трубку и, посмотрев на меня, кинул: — Собирайся бегом, мы возвращаемся в офис.

Я быстро собралась, вынесла вещи, он всё оплатил, и мы молча вернулись в офис. Я пошла к себе в кабинет, а он к себе, попутно кинув Жанне, чтобы она принесла кофе.

Села за отчёт… Сегодня надо представить первичный расчёт, хотя бы примерный. Сосредоточилась на цифрах, как услышала очень знакомые звуки, от которых внутри всё похолодело и сжалось. Это были звуки глубокого минета и его рычание. На глазах навернулись слёзы, мне было больно и обидно, а ещё противно. Прислонилась спиной к двери и, сжав зубы, заставляла себя глотать слёзы.

Когда всё закончилось, я на ватных ногах добралась до стола, как-то заставила себя доделать отчёт, потом выпила стакан воды, вытерла след от одиночной слезы и, взяв себя в руки, пошла относить ему отчёт. Когда вышла, Жанна демонстративно облизнула нижнюю губу, как бы говоря: «Я ему сосала, а ты нет».